Тадеуш Квятковский: Семь смертных грехов

- Перережь, ваша милость, - сказал он, беззаботно улыбаясь.

- Нет, я в это дело не буду вмешиваться, - отказался пан Гемба.

- Боишься, благородный пан?

- Никого я не боюсь, но приговор остается приговором.

Брат Макарий насмешливо подмигнул.

- Кажется мне, что вы, милостивые паны, боитесь этой кучки простофиль.

- Что ты сказал, несчастный поп? - воскликнул пан Топор, еще не остывший от погони. - Я никого не боюсь.

- Эге, почтенный шляхтич, - спокойно сказал брат Макарий, - а это? - И он показал на связывавшие его веревки.

- Давай сюда, - закричал пан Топор и обнажил саблю.

Квестарь пожал плечами.

- Не хочу, чтобы ваша судьба была на моей совести. А то еще справедливый суд накажет вас, что тогда будет?

- Суд? Меня? - вскипел пан Топор. - Да я разгоню этих босяков. Давай сюда руки, поп несчастный, а то по голове получишь!

- Ну, если вам хочется, режьте, только потом не жалейте, милостивый пан.

Брат Макарий протянул руки, и шляхтич ловко перерезал саблей толстую веревку. Квестарь с облегчением вздохнул.

Пан Гемба перебросил связанного секретаря через круп лошади и привязал к седлу.

- Ну, твое счастье, поп, - сказал он на прощанье квестарю.

- Хорошего человека ангелы не так скоро берут на небо, - засмеялся брат Макарий. - Что это я хотел вам, почтенные паны, сказать? Да, вот что: ну, а если этот суд праведный опять вернется сюда?

- Я им покажу! - пригрозил пан Топор. - Пан Гемба, надо этих бродяг, как я говорил, разогнать.

- Ну, пан Литера, поедем на исповедь, - стукнул со всей силы пан Гемба секретаря по спине. Заморыш тихо вскрикнул.

- Хорошо, что ты не попал ко мне в руки, дрянь ты этакая, - воскликнул квестарь. - Благодари бога, уж я бы знал, что с тобой делать.

- Inter incudem et malleum sum, - прошептал пан Литера.

- Ладно, ладно, дома почитаешь свои акафисты, - пан Гемба свистнул своим людям и, бросив квестарю прощальное приветствие, помчался по просеке.

За ним тронулись пан Топор и слуги.

Брат Макарий развязал женщину и посоветовал ей поскорее уходить. Та хотела упасть перед ним на колени, но он легонько оттолкнул ее и, сказав на прощанье доброе слово, с радостью наблюдал, как она бежала по лесу, спотыкаясь о корни деревьев.

- Уф-ф, - облегченно вздохнул брат Макарий и тихо засмеялся.

Вдруг он увидел, что на опушке леса появилась кучка людей. Это были деревенские женщины, спешившие к нему что было силы. Первую из них он узнал сразу.

- Будь здорова, Ягна! - воскликнул он радостно. Женщины окружили брата Макария, а тот смеялся и хлопал в ладоши от удовольствия.

- Какая приятная встреча, цветочки мои милые!

- Отец наш, - беспокоились женщины, - ты не болен?

- Здоров я, дорогие мои, как новорожденный младенец.

- И не поджарили они тебя?

- Нисколько.

- А мучили тебя сильно? - наперебой сыпали они вопросы.

- У отцов-кармелитов бывало жарче.

- Что же ты теперь делать будешь? Ведь тебе придется скрываться!

Брат Макарий уселся на землю и сложил руки на животе.

- Что я буду делать? Да пойду на все четыре стороны, буду добрым людям песни петь, у скупцов единым духом бочки буду осушать, вдов утешать, молодицам вечернюю печаль разгонять, корчмарей пугать за то, что воду в вино подливают. Пойду, мои милые, и будет мне весело. А если какого-нибудь судью встречу...

- Что тогда? - заинтересовались слушательницы.

- Скажу ему: как ты был, братец, дураком, так дураком и останешься. Мир принадлежит счастливым людям.

- И все, отец?

- А вот если вы еще раз назовете меня отцом, то я рассержусь, да так накажу вас, что потом татарин вам во сне приснится. Кончено с отцом! На веки веков! Аминь.

Женщины уселись вокруг брата Макария и смотрели на него с веселыми искорками в глазах. А квестарь, простирая к ним руки и молодцевато выпятив грудь, воскликнул:

- А теперь дайте мне чего-нибудь выпить, а то меня мучит неимоверная жажда.

Женщины подкатили бочонок, из которого угощались судьи. Макарий жадно прильнул к нему. Утолив немного жажду, он вытер губы, почесал нос, обнял сидевших поближе женщин и привлек их к себе.

- Выручать меня прибежали, кумушки мои милые? Женщины с радостным смехом подтвердили это.

- Вот как все изменилось. Спасибо вам от всего сердца. Ну, а вы что мне скажете?

Молодки начали подталкивать одна другую, застенчиво опуская глаза.

- Ну, Говорите, сороки маленькие.

Даже у Ягны не хватило отваги, она лишь смеялась, теребя в руках передник. Тогда Макарий, весело подмигивая, продолжал:

- Тогда я скажу вам: ничего так не улучшает жизнь, как добрый глоток старого вина, впрочем, еще в большей степени улучшает ее следующий глоток.