Тадеуш Квятковский: Семь смертных грехов

- Написано складно, - произнес квестарь, прерывая мрачное молчание. - Не пойму лишь, что там сказано про ветры. Объясните мне подробнее.

Заплечных дел мастер почувствовал себя задетым; он фыркнул по-собачьи и отрезал:

- Были ветры!

- Какие могли быть ветры? - спросил брат Макарий.

Судья стукнул кулаком по столу. Снова воцарилась тишина.

- Раз сказано - были, значит, были. Что написано, то свято.

- Не знаю, не знаю, - возразил квестарь. Обвинитель поднял руку.

- С этого момента ты уже исключен из числа живых людей, поэтому не имеешь голоса, и мы не будем тебя слушать.

- Не будем! - вновь стукнул кулаком по столу судья, грозно шевеля усами.

- Я прошу вас, - сказал квестарь, - дать мне кружечку вина, а то я слишком долго постился. Вы не обеднеете, если окажете осужденному последнюю милость.

Судья посмотрел растерянно на обвинителя. Тот и ухом не повел, поэтому судья крикнул:

- Не получишь!

- Да ведь в вине дьявол сидит, ты сам это говорил, - сорвался с места Ясько. - Опять с дьяволом хочешь брататься?

Квестарь покачал головой, скорбя о глупости слуги. Отец Ипполит запротестовал:

- Ни в каком вине дьявола нет. Чудо в Кане Галилейской дало возможность это окончательно выяснить.

- Согласен! - захлопал в ладоши квестарь. - Наконец я слышу человеческую речь и умную цитату.

Кармелит презрительно надул губы. Ясько сел, покорно втянув голову в плечи, боясь проронить слово под грозным взглядом монаха.

- Отсюда я делаю вывод, что кружечку вина получу, - заискивающе сказал квестарь. - Ведь если в вине дьяволов нет, как это со всей ученостью подтвердил преподобный отец, то в духовном отношении оно либо безразлично, либо полезно. Безразличным оно быть не может, как о том свидетельствует достойный всяческого подражения пример в Кане, которому следуют с должным уважением высокие отцы во всех монастырях для углубления своих знаний в аллегорических науках. Иными словами, оно приносит пользу в достижении совершенства. И наш костел развивает свои науки лишь в тех местах, где обильно произрастает виноград - во Франции, Италии, Испании.

- Ничего не получишь! - решительно произнес судья с одобрения присяжных. Не томи нас, дьявольское отродье, нам надо торопиться к обеду. Кончай дело, палач. Да восторжествует справедливость.

Палач приблизился к брату Макарию и набросил на него черный балахон. Толпа шарахнулась на улицу. Обвинитель, судьи и отец Ипполит перекрестились в знак того, что дело окончено и предоставлено богу. Потом монах вышел вперед и запел песню в честь святой веры, карающей грешных и щедро награждающей праведных. За монахом двигался палач, за ним - его помощники, подталкивавшие квестаря и наделявшие его тумаками.

Перед домом стояли две телеги. На одной из них уже находилась ведьма в бочке. Рядом с ней усадили и брата Макария. Отец Ипполит ловко взобрался на эту же телегу и, раскачиваясь из стороны в сторону, громко пел молитвы. На другой телеге поместились судьи и обвинитель. Лошади тронули, и процессия медленно двинулась по деревне. Толпа в молчании следовала позади. Дети радостно прыгали и с диким визгом бежали за телегами.

День клонился к вечеру, жара уже спала. Ласточки с пронзительными криками носились низко над землей. Из подворотен выскакивали собаки и громким лаем сопровождали процессию. Двигаясь по избитой дороге, телеги подпрыгивали на ухабах. Женщина в бочке испытывала при этом жестокие страдания.

- Значит, приходится умирать, - обратился к ней брат Макарий. - Что же, вместе веселей.

- Отец мой, я боюсь, - то и дело повторяла женщина, - боюсь смерти. Я ведь не виновата.

Брат Макарий с состраданием смотрел на ее израненное лицо и распухшие синие ноги.

- Я тоже боюсь, - шепнул он ей, - но виду не хочу подавать, чтобы не доставлять удовольствия этим собачьим детям. - И он весело подмигнул.

- Страшно умирать так, - прошептала женщина, и слезы ручьем лились у нее по лицу.

- Я тоже надеялся, что протяну ноги среди более порядочных людей.

Проехав деревню, процессия свернула к лесной просеке. Кармелит дико завывал, продолжая распевать свои молитвы. Навстречу быстро двигалась какая-то подвода. Скоро можно было рассмотреть, что она гружена бочками. Возница съехал с дороги, уступая путь процессии. Поравнявшись с подводой, судья закричал:

- Поблагодари милостивую пани Фирлееву за то, что не забыла о нас. А эти бочки сложи ко мне в сарай.

- Все кончено? - прокричал возница.

- Как видишь.