Тадеуш Квятковский - Семь смертных грехов

- Отец мой, получишь все, что я обещал, только вешай скорее.

- До сих пор не слыхивал, чтобы повешенный вино отдавал.

- Возьмешь из моей избы все, что пожелаешь.

- Среди монастырской братии дураков нет. Сначала давай вино, а уж потом я тебя повешу, ты этого заслужил. Да что это ты так перепугался, чего это ты заторопился на тот свет?

Эконом упал на колени и принялся целовать ноги квестаря.

- Отче преподобный, я пана Гембу увидел, а это хуже, чем черта рогатого встретить. Я лучше буду висеть на сухой ветке.

- А я тебе сказал, что не будешь.

- Тогда я сам повешусь, отец мой.

- Ах ты, дрянь этакая, дубина стоеросовая, язычник паскудный. Хочешь себя жизни лишить? Да разве ты дал себе жизнь, ослиный выродок? Вот если бы я тебя повесил - туда тебе и дорога, и как только придет охота, я это сделаю не мешкая. Теперь же возвращайся в корчму, я весь дрожу и могу до костей промерзнуть, а это плохо влияет на мочеиспускание.

- Смилуйся, отец мой, ради моих деток, повесь меня, иначе меня ждет страшная участь.

- Не повешу!

- Повесь!

- Что же плохого тебе сделал пан Гемба, что, увидев его, ты заспешил в петлю?

- Да он к моему пану в гости приезжал, вместе мед они попивали и всякие развлечения придумывали.

- Кто пьет мед и развлекается, тот не может быть дьяволом, поэтому твои опасения неосновательны. Я лично знал одного святого, который хлестал водку не хуже, чем шляхтич в осеннюю непогоду, а богу все-таки угодил.

Эконом разревелся, как богомолка на паперти.

- Он расскажет моему пану, что я службу бросил и пана своего опозорил, дал себя бабам одолеть,

Брат Макарий засмеялся так громко, что собаки подскочили к ним и принялись обнюхивать.

- Этого ты не бойся, почтеннейший. Пан Гемба храбрый только на словах, сейчас я ему все растолкую, и пусть я не буду достоин носить монашеской одежды, если не сумею его убедить, что он, рассказывая про тебя, повредит лишь самому себе.

- Лучше повесь меня, святой отец.

- О святая Патриция! - закричал, рассердившись, квестарь. Он схватил эконома за шиворот, повернул к себе задом и дал ему такого пинка пониже спины, что тот влетел в корчму и врезался лбом в стену. Потирая руки, квестарь вошел вслед за экономом и продолжил песню:

У меня была девчонка,

Тра-ля-ля, тра-ля-ля...

Но пьяный пан Гемба уже спал, уронив голову на. руки, распластанные на столе. Брат Макарий окропил его вином и позвал корчмаря.

- Говорю я тебе, Мойше, что ты скуп, как сапожник Мартин, который сам не ел, все набивал кубышку, а теперь червей кормит, и никто, кроме меня, о нем не вспомнит. Неужели ты хотел бы, Мойше, чтобы я и о тебе читал заупокойную? Я очень не люблю этого. Люди для того и существуют на свете, чтобы жить да наслаждаться жизнью, данной богом. Для этого у нас есть брюхо, язык и глотка. Да и руки нам в этом помогают - они дают возможность получить удовольствие от осязания прекрасного и используются также при подношении божьих даров ко рту.

- У меня есть свои молитвы, и мне ничего больше не надо.

- Я совсем не тороплюсь по тебе панихиду служить: хозяин ты хороший, порядок знаешь отлично. Только скряга ты ужасный. Для таких, как говорит один из отцов церкви, приготовлены специальные чаны с кипящей смолой.

- У меня свой ад. Разве я лезу в ваш?

- Ад один. У отца небесного нет времени приглядывать за несколькими такими заведениями. Хватит одного на всех. Я это знаю от набожного юноши, который заблудился, попал в пасть адову и никак оттуда выбраться не смог. Он там и евреев видел, и шляхтичей, кипевших в смоле, а мне подробно рассказал об этом потому, что мне было крайне любопытно, ведь сам я туда не попаду, а знать должен все.

- Ну если я в одной смоле с моим паном буду сидеть, так это уже неплохо.

- Почему так, Мойше?

- Почему? Пан мне много денег должен. Так вот, если он умрет, не отдав мне долги, я думаю, там нас рассудят.

- Много же ты ему, видимо, одолжил, если думаешь долг таким образом получить.

- А что мне делать? Квестари ко мне заходят, пан дукаты в долг берет, мужики не платят, - о чем же мне еще думать?

- Квестари, помни это, Мойше, облагораживают твое языческое заведение, а что касается твоего пака, так не надо было ему давать в долг. Любопытно, другие тоже совершают такие ошибки?

- У каждого еврея есть свой пан.

- Эй, почтеннейший эконом, достань-ка у пана Гембы кошелек и заплати корчмарю наличными. Поистине он беден, раз у него пан тянет дукаты.

Эконом вздрогнул, не решаясь выполнить приказ брата Макария.