Луис Ламур - Ландо

- Папа, - выдавил я из себя наконец.

Он поднялся, одеяло упало на землю, и мне показалось, что отец стал еще выше ростом. Да, Фэлкон Сэкетт оказался тем самым сбежавшим узником, которого разыскивал Херрара.

- Сынок? - с трудом заговорил он. - Орландо?

- Я так тебя ждал, папа!

Слова не шли у меня с языка, казалось, и у отца дело обстояло ничуть не лучше. Он оставил меня ребенком, а нашел взрослым мужчиной. Спешившись, я шагнул ему навстречу. Мы обнялись, и я почувствовал, что от него остались лишь кожа да кости.

- Ну и здоров ты, - улыбался отец. - Слава Богу, ты всегда был сильным.

- Вы поели?

- Кофе... Пили только кофе и болтали с Джин.

С Джин? Вот как! Он не терял времени даром.

- Ты бы лучше подкрепился, - настаивал я. - На заре мы отправляемся на тот мыс.

- О! - Отец был доволен. - Значит, ты вспомнил?

- На это ушло некоторое время, но как видишь, память не подвела.

- Джин сказала, что ты узнал метки и нашел шалаш...

- Сядьте и завернитесь в одеяло, - строго прервала нашу беседу Джин. Вы нездоровы, мистер Сэкетт.

Он смущенно улыбнулся и послушался, а она укутала его в одеяло. Я почувствовал, как мое сердце заныло от малюсенькой занозы ревности. Если отец побреется и приведет себя в порядок, они с Джин - красивая пара.

Я достал сковородку и замесил тесто, слушая их голоса, с трудом, постепенно привыкая к тому, что отец здесь и он жив.

Меня никогда не покидала надежда увидеть его, но встреча слишком ошеломила. И он не сводил с меня глаз, пока жарились лепешки, и, полагаю, гадал, в какого человека я превратился.

- Ландо, ты учился в школе? - спросил он.

- Спроси лучше об этом у Кэфри, - ответил я. - Он присвоил твои деньги и пустил их в оборот. Мне же пришлось заботиться о себе самому. С двенадцати лет я жил один в нашей хижине. Мне помогали только чероки.

- Я не совсем доверял Кэфри, - покачал головой отец, - но слишком поторопился уехать. Ладно, разберемся с этим потом. А сейчас надо убираться отсюда. Если солдаты обнаружат меня с вами, всех перестреляют.

- Хорошо, но мы зашли слишком далеко ради золота и не можем отказаться от него.

- Немного золота, готового для вывоза есть, - сказал отец, - я сам доставал его. А остальное возьмем в другой раз.

Джин взглянула на меня:

- Орландо, думаю, он прав. Твой отец болен, и, судя по тому, как дышит, у него скорее всего воспаление легких.

Название болезни испугало меня. Джин, возможно, высказала правильную догадку. Поэтому отец так плохо выглядит.

Мигель спал, но мне пришло в голову, что лучше немного отогнать скот, будто на новые пастбища, и подготовить стадо к быстрому марш-броску, когда спустится темнота.

- Твое золото легко взять? - спросил я.

- Да.

- Мы перегоним туда скот и устроимся там как бы на ночлег. Около полуночи совершим побег.

Мы тронулись в путь, а отец скрылся в кустарнике. Он был без куртки, в изношенной рубашке, драных штанах и худых сапогах - мне стало до боли его жалко.

Скот Отошел с прежнего пастбища не больше чем на милю и целый день жировал на лугу. К вечеру мы развели новый костер и стали демонстративно устраиваться спать.

В любом стаде, как и среди людей, всегда есть несколько животных, сильных, спокойных с уравновешенным характером. Среди наших быков имелись несколько таких. Эти дикари отличались мирным нравом и дружелюбием. Я давно мечтал иметь пару подобных им и, пользуясь случаем, подкармливал своих приятелей травой и листьями.

Теперь настало время, когда им предстояло сослужить нам важную службу. Я заранее привел их в лагерь. Кроме того, нам очень нужны были лошади. И я решился на риск.

Мигель не отдыхал ни минуты. Он не отходил от лошади и сам себя накручивал, пока не взвинтился окончательно, как последний болван. Он нервно наблюдал за кустарником, постоянно прислушиваясь, боялся, что операция сорвется, все пойдет наперекосяк и мы не сможем удрать.

- Поеду в Гуадалупу, - объявил я моим друзьям, - чтобы добраться до границы, придется менять лошадей, наши не выдержат.

Никто не мог ничего возразить. Ведь у нас не было лошади и для отца.

Мигель, который весь день хлопотал без отдыху и страшно нервничал, пожал плечами. Он очень хотел поскорее убраться отсюда, опасаясь очередного визита незваных гостей.

- Раз надо, поезжай, каждый здравомыслящий человек поймет для чего нам нужны лошади, - рассуждал он.

Джин дала мне сто долларов, и я оседлал коня. Перед отъездом подошел к отцу. Джин сидела рядом с ним. Вне всякого сомнения он плохо выглядел.