Владимир Лапенков: История нетрадиционной ориентации. Легенды и мифы всемирной истории.

Смотрим дальше. Технологии обработки камня и одомашненные животные медленно, но верно проникают вдоль Средиземного моря на запад. Еще до начала эпохи земледелия, к VI тыс. до н. э., в Западной Европе появилась овца, и потом 2,5 тыс. лет овцеводство распространялось оттуда к северу. К V тыс. достигла юга Франции т. н. культура «импрессо». Население средиземноморского антропологического типа основывает земледельческо-скотоводческие культуры новокаменного века на Балканах. Их дочерние культуры доходят до Днепровского Правобережья (трипольцы) и Нидерландов (культура линейно-ленточной керамики V тыс. до н. э.). Наверняка, были и обратные влияния: достаточно упомянуть о дольменах и каменных лабиринтах, отмеченных по окружности вдоль всей береговой Европы. Вот сложная, лишь частично известная, картина распространения культуры из материнских очагов. Она не противоречит сходному зарождению и последующему распространению праязыков, но и не может служить ее обоснованием [10] Количество внешних культурных заимствований само по себе еще ни о чем не говорит, иначе средневековых японцев следовало бы считать китайцами, русских — татарами, румын и византийских греков-«ромеев» — истинными римлянами, а американских индейцев и негров — англосаксами (поскольку они восприняли язык и культуру своих хозяев и завоевателей). .

Как отмечено Мунчаевым («Эпоха бронзы Кавказа и Ср. Азии» // Археология. М., 1994, с. 225), южный импорт на Северный Кавказ мог отправляться по Черному морю, а обратно шел груз золота и других металлов. Подобным взаимоотношениям еще далеко до практики «культура за сырье» у греко-римской, христианской и западной цивилизаций, но начало было положено. Однако овладев навыками производящей экономики, северные народы перестали быть лишь бедными аборигенами слабозаселенных земель. Они освоили то, чего не было у культурных южан: научились ездить верхом. Как пишет Н.Я. Мерперт («Древний Восток: этнокультурные связи». М.: Наука, 1988, с. 27), потомки создателей культур воронковидных кубков, Лендьел, шнуровой керамики, шаровидных амфор, а также ряда других, восприняв производственный уклад и выработав его новые формы, «стали теперь доминировать во взаимодействии с раннеземледельческими племенами южной зоны, переживавшими в конце энеолита определенный внутренний кризис». Именно этот период следует считать фоном и «питательной почвой» появления индоевропейцев на исторической арене.

Иначе говоря, перед нами не простое «родословное древо», а сложнейшая картина деления и синтеза динамики, которая может быть спроецирована также и на развитие языка. Не моногенез — развитие из одного центра. Даже не развитие из нескольких центров — полигенез, а взаимозависимость центров, их взаимное влияние! Культурное перемешивание в каждом отдельном компоненте [11] Приведем только один пример, ярко показывающий всю ненаучность простых решений в вопросах о происхождении этноса и культуры. Даже в таком географическом «изоляте», как мезолитическая культура Оленсостровского могильника (Онежское озеро, VI–V тыс. до н. э.), отмечены самые разнообразные типы захоронений — на боку, на спине, скорченные, вытянутые и вертикальные, одиночные, парные и тройные, впускные, в различных половозрастных сочетаниях, с богатым и бедным инвентарем и вовсе безынвентарные. с одновременным культурным выравниванием на огромных территориях. Локальная ландшафтно-хозяйственная дифференциация на фоне объединительных, интеграционных, процессов крупных регионов и племенных союзов.

Как только появляется степное скотоводство и подвижные группы населения, на широкой территории резко усилились контакты и взаимные влияния [12] Как очаги доместикации животных и растений возникли практически одновременно в различных местах, так же, вероятно, обстоит дело и с рядом других культурных новаций. Поэтому и не прекращаются споры ученых о первичности утевских (приволжских), григориопольских (молдавских) или предмайкопских (прикубанских) курганов, к каковым следует добавить европейские «ротонды», «хенджи» и лендьелские святилища-обсерватории. И неолитизация, и «курганизация», и собственно индоевропеизация возникают скачкам и сразу на обширных пространствах. . Степняки неминуемо должны были создать в своей среде определенное понятийно-терминологическое «эсперанто» и базовую торгово-хозяйствен-ную лексику. ПИЕ языком-основой, в принципе, мог стать любой стадиально примитивный общинно-родовой язык. То есть специфически индоевропейского в нем вряд ли было намного больше, чем в ином, сходном по строю и концептуальному развитию, родовом наречии [13] Дополним наши рассуждения цитатами сторонников «малоазиатской теории». Матюшин (1992, с. 36): «В древнекаменном веке население Европы распадалось на сотни замкнутых мирков, но единая психология человека и единый охотничий образ жизни порождали единые формы идеологии». Сухачев (указ. соч., с. 195): ИЕ праязык — «это язык "обиходный"… привязанный к ситуативному общению, располагавший сравнительно ограниченным словарем». .