Владимир Лапенков: История нетрадиционной ориентации. Легенды и мифы всемирной истории.

Рассуждая о возможном существовании Русского каганата, о котором сообщили послы «кагана русского» императору Феофилу и Людовику Немецкому в 839 г., вполне естественно видеть в нем Северную Русь, а столицей — Ладогу, хотя этот полиэтничный транзитный пункт в 838 (!) г. в роли столицы чего-то равного каганату хазарскому — звучит, пожалуй, слишком «гордо» и похоже на типичную «дезу». Некое — во второй половине IX в. — полу- (на четверть!) государственное образование, «эмпория», «остров русов», не более. Хотя и не менее: вспомним полиэтничное войско Олега, а само распределение княжений «призванных» братьев, от Белоозера до Изборска, указывает на его границы. Каковы шансы других городов? Все значительные пункты на водных путях, в сравнении с Ладогой, более поздние. Раскопки в Новгороде показали, что в IX в. этого города еще не существовало. Первые элементы рыхлой предгородской структуры возникают на еготерритории только на рубеже X в., а настоящим городом с уличными мостовыми и усадебной планировкой он становится лишь в середине X в. Не лучше обстоит в этом смысле и с Киевом: хотя какая-то жизнь на киевских холмах была всегда, серьезной столицей, даже при Аскольде (т. е. до Олега), Киев, судя по раскопкам, быть никак не мог. Некоторые археологи придавали найденным ими следам культурной жизни непомерную значимость. Тмутаракань и крымские города тоже никогда не были реальным государством, противопоставленным Хазарии. Остается известная нам (точнее: недостаточно известная!) салтово-маяцкая культура, и то только на короткий период, когда можно предполагать некую ее самостоятельность от хазарского домена. Таким образом, виртуальные образы «русского каганата» в IX в. у варягов-свионов совпадают с подобными же образами у современных романтиков от истории. Правда, в таком случае становятся не совсем понятными подлинные известия о черноморских и каспийских походах русов. Но это кажущееся противоречие: в качестве возможного источника подобных походов, как показывают реалии норманнских нападений на Западную Европу, вовсе не требуется какой-то особый, могучий, «каганат».

Нельзя преувеличивать, но не стоит и преуменьшать значения причерноморских «следов». Варяги, как главные «пользователи» пути из Руси в Крым (а оттуда в Грецию и на Каспий), чувствовали себя там хозяева-ми, так что и византийские писатели относили Бос-пор к русским владениям, и недаром, уже в эпоху Киевской Руси, в Тмутаракани правили русские князья. Но, с другой стороны, Крым и Боспор — это древняя, хорошо освоенная территория со сложнейшей этнической, культурной и политической структурой, находящаяся под протекторатом сильных государств, и русы здесь были все-таки «находниками».

В северном эпосе мы находим имена Ро, Хорика, Рорика, Хро-рекра, Хродрика, Сигватра, Торвера, Торвальда, іуглейба, Годлейфа и т. п. Все они, конечно, соколы «по жизни», но все ли — «ререги»?.. Сравним также германские и славянские этнонимы к югу от Балтики: кессины — хижане, хатты, хатгуарии — хутичи, семноны — земчичи, лугии — лужичане, ругии — руяне, силинги — слензяне, милин-ги — мильчане, толлензы — доленцы, тервинги — древане, голштинцы, хелизии — голзаты, геленсичи (от holz-sazzen; ср. летописное о древлянах: «седоша в лесах»). Забавное (случайное?) совпадение: семантика имени Рюрика у К. Мармье («кроткий») совпадает с таким же значением у одного из первых эпических датских вождей, Хамбла.

Среди прочего стоит упомянуть такой весьма специфический. сюжет, как поджог города с помощью птиц — история мести княгини Ольги древлянам (ПВЛ) и война Хаддинга с Хандваном, королем г. Дуна на Геллеспонте («Деяния датчан» Саксона Грамматика).

В частности, Варангевилл во Франции, Вэрингвик в Англии, Варангефьорд на севере Скандинавии, Варанголимен в Крыму. Что до значения последнего термина, то спор этот вряд ли разрешим, так как здесь вновь сталкивается слишком много разных моментов: имя племени вагров, а также варины и варии, где последнее слово является составной частью целого ряда этнонимов (хаттуарии, маркварии, ангриварии, рипуарии, амсиварии и т. д.) и, вероятнее всего, означает просто «жителей», плюс термины со значениями «защищать» и «присягать».

Притом, что практически в устьях всех больших рек Прибалтики обнаружены военно-торговые поселения скандинавов, топонимы от корня рус- также известны в основном там, где есть выход к морю: в том числе город Русне в дельте Немана и город Русе на притоке Дуная, не говоря уже о датских Рос^сильде и Росдорфе, шведском Рослагене (менее ясно с дальними норвежскими, шотландскими и внутригерманскими топонимами). Интересно еще, что поселение вендов, соседей летто-литовцев, в районе устья реки Вента — это незамерзающий порт. А вот еще специфические топонимы Приильменья — Русье, Русно, Руса-Марево, р. Порусья, оз. Русское, Буряги, Колбежичи, Веряжа, Веряжка, Заверяжье, Верясено, Коростынь.