Владимир Лапенков: История нетрадиционной ориентации. Легенды и мифы всемирной истории.

Помимо очевидных армянских, греческих и иранских (в первую очередь — среднеперсидских, пехлевийских) аллюзий, нетрудно будет отыскать и библейские корни предания. Прежде, чем проводить какие-либо параллели с Кием, Хоривом и полянами, упомянем легенду Моисея Хоренского о братьях Карене, Сурене, Арташесе и сес-ре их Кошм и перечислим созвучные имена на Ближ Востоке: Хорив (библ. гора), Харив (Герат), Хореан/Хоарена (в Мидии), города Мелитта и Кавар, греч. термин хорион «хора, область», библ. город Хар-ран и народ хорреев, библ. Хареа, Хареф, Hwry/Хорий (сын Хура), Mhlt — жена Исава, Qrh — сын Исава, пехлевийское ML-T (из семит.), теофорное имя Малкату (дочь ассир. бога Бел-Харрана), наконец, армянский княжеский род Пахлавуни (см. выше о «пахлаван»).

Армянские историки рассказывают о царе Грачья (700 г. до н. э.), который был союзником царя Навуходоносора, покорившего Иудею. Именно из этого похода Грачья привез, выкупленного им у Навуходоносора, знатного иудея по имени Шамбата, ставшего впоследствии родоначальником рода Багратуни. Все это очень похоже на очередную попытку подвести какие-то черты своей истории к истории библейской, более значимой для христианских авторов, чем история иранская.

Лишь позволив себе заметные отступления от парадигмы, можно выдать осмысленный результат, напр.: тюрк, syn + beden «могильное изваяние» + «крепостная стена», а строго следуя форме, получим что-нибудь вроде «закатного номера» или «западного счета».

И на сто с лишним лет застопорилось наступление греческой религии и культуры.

Языковые сходства и ближайшие аналогии черепам ранне-средневековых славян Новгородской и Псковской земель обнаруживаются в землях балтийских славян. Колонизационный поток с южного побережья Балтики на восток должен был начаться с конца VIII в., когда Франкское государство, сломив сопротивление саксов, стало наступать на земли балтийских славян.

В наших легендах чуть иначе: Синеус — Белоозеро, Трувор-Изборск (на Псковщине). Кстати говоря, упоминание о конце династии Рюриковичей свидетельствует о весьма позднем и литературно заимствованном характере рассмотренной версии. Нам уже хорошо знакома эта взаимная цитатность старых авторов (в этом смысле сегодняшний постмодерн ничего нового не придумал).

И в иных местах у Татищева: «вандалов германцев или сарматов с вендами славянами мешают»; «в Вандалии князи славянские никогда готических и сарматских имен не были, но всегда славянских… а Рюрик, Синеус, 'фувор, Олег, Рохволд, Оскольд, Тур и пр. ни одно не есть славянское» (гл. 31; гл.4). Иногда даже кажется непонятным, что, кроме цитат из старинных источников, привлекает в Татищеве «патриотов»? Несмотря на вполне простительные для той эпохи научного знания, ошибки, он мало напоминает нынешних своих последователей и почитателей своим честным и искренним отношением к делу, а также довольно критическим взглядом на источники. Психологически гораздо ближе им должен быть Ломоносов. Последний писал о трудах Г.Ф. Миллера по русской историк- «И хотя бы то была правда, что славяне для римлян Дунай оставили, однако сие можно бы было изобразить инако. Например, славенский народ, любя свою вольность и не хотя носить римского ига, переселился к северу» (Ломоносов M.B. Полное собрание сочинений, т. 6, с. 37–38).

Аполлон Кузьмин в своих работах взывает не только к патриотизму, но и к «здравому смыслу», но понимает и то, и другое весьма специфически. Он чересчур буквально, с излишним пиететом воспринимает легенды о приходе норманнов с Дона, отождествляя асов-алан и асов, скандинавских богов. Кузьмин уверен, что «уральский», он же аланский, компонент присутствует в варинах и ваг-рах, как ославяненных племенах вандальской группы, и считает даже тацитовских ингевонов уральцами, чье имя якобы отражает уральский корень инг, «человек». С другой стороны, возведение имени руси к герм, rods «гребцы» не годится, якобы потому, что должно было означать… «ругательство», т. к. гребцов приковывали к уключинам. Тут ему, видимо, вспомнилось что-то из эпохи древнеримского либо османского владычества.

Известно, что у лангобардов был король Ариперт, а сами они, по собственной легенде — из племени винилов. Так же здесь вспоминаются утопившаяся в Висле героиня древнепольской истории Ванда, не пожелавшая выйти замуж за короля аллеманнов, Вадамерка (см. Иордана), племянница амала Винитария, ставшая женой его убийцы, гуннского вождя Баламбера, и… остров Вунден на реке Волхов. Но чтобы закончить с княжьей историей, приведем те немногие факты, которые сохранили нам франкские анналы. Князь Драговит/Дражко (795?-809), преемник князя Вышана, в 798 союзник Карла в битве с саксами; в 789-м Карл победил Вышана и Драговита и те стали его союзниками. Вышан (Witzan, Wizzin) убит саксами в 795 г. В одном фрагменте (т. н. «фрагмент Дюшана») сказано: «В 789-м году был король Карл в Склавинии, и пришли к нему короли славян Драгит и сын его, и другие короли Витсан и Драго с остальными королями винидов» (цит. по «Свод древнейших письменных известий о славянах». Т. И. M., 1995). Собственно, и Меркулов вынужден несколькоостудить этнологические надежды: «Ни венды, ни вандалы, — пишет он, — изначально не были "славянского" происхождения (антропологически установлена их. близость к северной расовой группе)».