Владимир Лапенков - История нетрадиционной ориентации. Легенды и мифы всемирной истории.

В данном контексте можно еще раз вспомнить о «готских девах» и предложить еще одно прочтение. Именно девы, т. е. подруги, невесты, наложницы русов, звенят подаренным златом. Степняки разорвали связь Руси с Причерноморьем и Приазовьем, и девы теперь «лелеют месть Шаруканю». Действительно, злато теперь достается половчанкам — и в результате грабительских походов самих половцев, и в качестве платы за военные союзы, и, наконец, в качестве приданого. Да и сами степняки уже властвуют над территорией, на которой когда-то царили аланы и русы, готы и амазонки…

Из всех консервативных романтиков автор «Слова» самый проникновенный, и на его стороне была своя правда: лишенная «морской идеи», Русь сразу перестала быть функционально единой, перешла в состояние бесконечных внутренних дрязг (оборотная сторона свободы). Впрочем, элита сохранила худшие, пиратские черты талассократии, только проявлялись они уже на собственном, «континентальном» народе, поэтому же, чисто психологически, ничто не мешало ей не только воевать со Степью, но и объединяться с нею. Объединяться в главном — в дележе добычи.

Мы едва коснулись малой толики «темных мест» и «белых пятен» начальной истории: немало еще можно было бы высказать предположений о крещении Руси при Аскольде, о «дромите (т. е. налетчике) Росе» византийских хронистов, о смерти Вещего Олега «от коня» и о его же «смерти за морем». К этому же списку загадок и догадок отнесем историю с воеводой Бравлиным, странную роль, сыгранную в княжьих биографиях «дядьки» Свенельда, ухитрившегося «потерять» всех своих сюзеренов, и многое другое, но в заключение хочется отойти от утомительного академизма и — шагая в ногу со временем — позволить себе немного фантазии. Прожектерства в актуальном стиле ретро. Вреда для серьезной науки здесь нет: как пишет уже цитированный ранее Р.А. Уилсон, реальность все равно не исчерпывается никакими моделями, и лучше смотреть на мир через разные туннели реальности, чем торчать всю жизнь в гипнотическом оцепенении у одного окна.

В любом случае мы останемся в выигрыше, особенно если будем соблюдать меру в гипотезах и не перестанем при этом опираться на реальные факты.

Собственно, для этого и придумывать ничего не надо: все уже придумано, найдено и перепробовано до нас, в эпоху утопического модерна. Нам, постмодернистам поневоле, достаточно лишь перетасовать мозаику. Читателю (а тот, кто читает не одну только Маринину, наверное, и сам не без писательского грешка) остается не слишком тяжкий труд свести ряд предположений в романтическую схему, наложить ее на имеющуюся фактологию и развернуть все в романическое панно.

И действительно, многие детали и нюансы, сами по себе не очень значительные, под определенным углом зрения приобретают совсем иной, подчас многослойный смысл. Итак, что говорят и о чем умалчивают источники?..

В ПВЛ, где нередко отсутствуют важнейшие сведения, нашлось все же место для «теории» (и опровержения оной) о Кие-«перевозчике»: «Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду… говорят, что великих почестей удостоился от царя…» А ведь одно другому вовсе не помеха, если вспомнить, что «перевозчик» — это калька термина «навигатор», синонима верховного магистра Ордена Сиона — pastor et nauta — и тамплиеров (как Лоцман и Рулевой — эпитеты Ману).

И может быть, совсем не случайны такие выделенные летописцем моменты, как «кроткий и тихий» обычай отцов полян и их «великая стыдливость» (типичное «братство чистоты»). Сюда же дуальное (ма-нихейское) противопоставление полян древлянам, притом, что археологически никаких культурных различий между этими племенами не обнаружено. Насильственная (возможно, ритуальная) смерть Ас-кольда и Дира, последних магистров манихейского Ордена, не осталась неотомщенной — три последующих князя-язычника умерли также насильственной смертью вдалеке от дома…

Может быть, это слишком уж лихо для затравки, но сейчас мы немного сбавим обороты, постараемся избежать невероятных гипотез и обратимся к фактам.

Начало многих национальных историй, в том числе славянской, у авторов с раннего Средневековья до XVII в. представляет собой попытки возведения своих народов к библейским персонажам. Наиболее повторяющимися именами являются Гог и Магог, а также потомство Иафета и Гомера — Ашкеназ, Мосох, Рифат, Тогарма. И в этом случае мы неизбежно выходим на изначальное «родство» германских, скифо-сарматских и славянских народов. У Длугоша, Кранца, Меховского и Стрыйковского потомок Иафета, Вандал — родоначальник славян. А троянская, греческая, генеалогия конкурентна библейской, хотя обе они связаны для Европы с Востоком. Скифо-сарматская генеалогическая линия является здесь неким нейтральным связующим звеном между этими двумя тенденциями, кроме того, она хорошо соответствует логике географического рассмотрения исхода народов [112]. Любопытно, что в ряде этногенетических сюжетов вышедшие из Трои племена, прежде чем прийти в Европу, какое-то время проживали в Меотиде (Приазовье).