Враги Неподкупного ловко использовали эти промахи. Баррас и другие "агитаторы" подзуживали недовольных рабочих и сбивали с толку нерешительных буржуа. Труженикам они обещали повышение заработной платы, буржуазии - отмену ограничения цен и ликвидацию ненавистной диктатуры. В секции, принявшей имя Марата, они заявили, что "драгоценные останки мученика Марата" будут немедленно перенесены в Пантеон и что это не было сделано до сих пор "вследствие низменной зависти тирана Робеспьера". В двух предместьях искусно распространяли слух, будто Робеспьер арестован за роялистский заговор. Лживые обвинения выдвигали и против других триумвиров.
В то время как заговорщики действовали с быстротой и решительностью, сторонники Робеспьера не обнаружили ни энергии, ни твердости. Они не сумели увлечь за собой народ, разочарованный в Неподкупном благодаря его недавним ошибкам. В результате на сторону Конвента сразу же стало около трети секций; вскоре число их увеличилось до половины. Но из оставшейся половины большинство не оказало прямой поддержки Коммуне, занимая нейтральные или колеблющиеся позиции. Безоговорочно принесли присягу ратуше только восемь секций, но и они не сохранили верности до конца. Все это в целом и погубило восстание.
Главный зал ратуши был переполнен. Шум стоял невообразимый. Приходили и уходили муниципальные офицеры, сновали люди с папками под мышкой, появлялись новые представители секций с инструкциями своих комитетов. Был создан Исполнительный комитет во главе с Пейяном и Коффиналем. Вскоре прибыл Огюстен Робеспьер, которого, как и Максимилиана, не приняли в тюрьму. Когда стало известно, что Неподкупный находится на набережной Орфевр, за ним послали. Но пришлось посылать дважды, прежде чем Максимилиан согласился покинуть муниципальную полицию. Он был расстроен: его планы рушились.
Вслед за Неподкупным в ратушу прибыли освобожденные из тюрем Сен-Жюст и Леба. Ждали Кутона. Однако Кутон, верный договоренности с Робеспьером, не хотел покидать тюрьму. Пришлось послать за ним депутацию с настоятельным письмом.
Максимилиан машинально прислушивался к тому, что творилось вокруг. Ему казалось, что царит какая-то бестолковая сутолока. Люди снуют туда и сюда. Кричат, спорят до хрипоты, читают воззвания. Но делается ли то, что нужно? И что, собственно, нужно делать?..
Кутон прибыл в ратушу около часа. Теперь все оказались в сборе. Надо было на что-то решаться.
- Нужно написать воззвание к армии, - сказал Кутон.
- От чьего имени? - спросил Робеспьер.
- От имени Конвента. Разве Конвент это не мы? Остальные заговорщики, не более.
Робеспьер задумался. На лице его было сомнение. Затем он сказал:
- По-моему, следует писать от имени французского народа.
Он, наконец, решился на полный разрыв с Конвентом. Слишком поздно!..
Члены муниципалитета и представители секций покидали ратушу. Отбыла делегация якобинцев, пришедшая за инструкциями. Обреченные депутаты лихорадочно работали. Максимилиан, сидя в глубоком кресле, быстро прочитывал передаваемые ему бумаги и делал пометки. Вот, наконец, составлен набело текст воззвания к секциям. Члены Исполнительного комитета подписывают его. Максимилиан отходит к окну и смотрит на площадь. Два часа ночи. Яркий свет. Боже, как мало защитников осталось перед ратушей! Но и они разбегаются. Падают первые капли дождя. Однако что это там, справа? Большой отряд подходит к центральному входу. Слышны крики: "Да здравствует Робеспьер!" Кто они? Неужели возвращаются свои? Или, быть может... Максимилиан стискивает зубы и нащупывает пистолет в кармане своих золотистых панталон.
За его спиной раздается голос Коффиналя:
- Робеспьер, твоя очередь!
Максимилиан оборачивается. Ему дают перо. Он просматривает текст, обмакивает перо в чернильницу и медленно выводит две первые буквы своего имени. Страшный шум на лестнице заставляет его, как и других, поднять глаза к двери. Дверь с треском распахивается, и на пороге возникает потный Леонард Бурдон. Концом шпаги он указывает жандармам на тех, кого нужно схватить в первую очередь.
Почти одновременно раздаются два выстрела.
Подпись Максимилиана остается недоконченной: рядом с еще не просохшими буквами его имени падает алая капля...
...Мертвый Леба плавал в собственной крови: он застрелился. Максимилиан лежал рядом, с простреленной челюстью. Пытался ли он, по примеру товарища, убить себя, или его ранил жандарм из отряда Бурдона? Это осталось неизвестным. Огюстен выбросился из окна; его подобрали полумертвым. Сен-Жюст отдался в руки врагов без сопротивления. Анрио захватили позднее во дворе ратуши. Коффиналю и нескольким другим удалось скрыться. Они пытались вынести Кутона, но безуспешно: раненный в голову, тот был отбит людьми Бурдона.
Читать дальше