Мануэль Саркисянц: Россия и мессианизм. К «русской идее» Н. А. Бердяева

Характерно, однако, что сам Ленин отвергал пацифизм Л. Н. Толстого именно потому, что усматривал в нем нечто «восточное» (ср.: В. Фриче . Ленин и классовое лицо Толстого // Пролетарская революция. № 7 (Апрель 1928). С. 3—12).

Разумеется, за исключением лозунга «священной» войны против «басурман» за освобождение Царьграда.

«Линейная» философия истории всего лишь дополнялась новым элементом: если по Гегелю высшей — и окончательной — манифестацией Абсолюта была германская культура, теперь это место оказалось занято другой всемирно-исторической эпохой — православно-славянской.

П. Чаадаев . Апология сумасшедшего // Сочинения и письма. М., 1913. Т. 1. С. 228. Чаадаев считал, что на Востоке все силы подчинены высшему авторитету, тогда как в России, напротив, отсутствует всякая духовная иерархия. Превосходство Востока над Россией определяется, по мнению Чаадаева, теократическим характером восточных традиций. Западник Чаадаев оспаривал, таким образом, тезис, согласно которому деспотизм непременно является препятствием на пути прогресса.

Однако в отличие от французского Просвещения XVIII века западники не иделизировали Китай. Напротив, Мережковский отождествлял «китаизацию» с «желтым позитивизмом» и мещанством (см.: Д. Мережковский . Желтолицые позитивисты //Д. Мережковский. Полн. собр. соч. Т. XIV. СПб., 1914. С. 5, 40).

Следует отметить, что реформа системы образования, проведенная в 1835 году, реформа, посредством которой Николай Первый стремился закрыть европейскому Просвещению путь в Россию, предусматривала введение курса монгольского языка во всех российских университетах (ср.: Бартольд . История. С. 269; см. также: Кряжин . Сумерки, с. 121, примеч. 4). Уваров, знаменитый министр просвещения при Николае Первом, был убежден, что Россия «основана на Азии» (ср.: С. А. Уваров . Projet d'une Academie asiatique. (Etudes de philologie et de critique). St. Peterburg, 1843. P. 8; см. также: S. A. Uvarov . Uberdas Studium des Orients. Breslau, 1819). Период деятельности Уварова-министра был золотым веком для российского востоковедения. Уваров верил в то, что предназначение России — посредничество между Европой и Азией.

Так Победоносцев приписывал либеральному деятелю армянину Лорис-Меликову азиатский характер, что делал «слева» и Михайловский.

Менее чем сто лет спустя герценовские установки по отношению к германо-романской цивилизации получили развитие в евразийских тезисах князя Е. Н. Трубецкого, чей труд «Европа и мир» (1928) как раз и был посвящен опровержению ее универсалистских притязаний.

Славянофильское представление об «изначальном» характере общинного землевладения на Руси (мира) было опровергнуто только в двадцатом веке.

Какая именно Россия имелась в виду — этого Южаков, конечно, не уточнил — в первую очередь, вероятно, в силу цензурных обстоятельств (его статья была написана во время разгрома «Народной воли»). С другой стороны, следует напомнить, что в самых различных азиатских культурах возникли свои собственные аграрно-коллективистские институты (панчаят в Индии, леса в Индонезии, Мус'а в Сирии), во многих отношениях сходные с русской крестьянской общиной (миром), хотя и не полностью идентичные ей. Как указал еще Александр Шифрин (см.: Alexander Schifrin // Archive für Sozialwissenschaft. Bd. 55. S. 730. Anm. 8), сопротивление азиатского натурального хозяйства воздействиям европейской товарно-денежной экономики, разъедающей традиционные социальные структуры, обнаруживает черты сходства с русским народничеством. (Этому вопросу посвящен труд советского исследователя В. Хороса (см.: В. Г. Хорос . Идейные течения народнического типа в развивающихся странах. М., 1980). В своей книге (с. 139) он, ссылаясь на индийский источник (Marxist Miscellany. № 3. New Dehli, 1976. P. 64), приводит марксистскую трактовку движения Ганди как аналогии народничества.) Со своей стороны, русские народники (в частности, так называемые «областники» — Д. Клеменс, Г. Потанин, Н. Ядринцев) неоднократно выступали (прежде всего в Сибири) в защиту азиатских народностей Российской империи.

Уже С. М. Соловьев, знаменитый русский историк, рассматривал «восточный вопрос» как один из эпизодов вековечной борьбы Европы против Азии, причем Азия воплощала для него мертвящий дух степей, Европа же, напротив, — благотворное влияние моря (см.: С. М. Соловьев. Три статьи по восточному вопросу // С. М. Соловьев . Сочинения. СПб., 1882. С. 294 и ел.; см. также: Корсаков . Об историческом значении наступательного движения великорусского народа на восток. Казань, 1889. С. 4). Изображение русской экспансии как противостояния угрозе, исходящей от кочевников (так в свое время обосновывалась и необходимость китайской экспансии на запад) широко распространено в русской публицистике. В самом деле, два главных исторических противника России в Азии — Золотая Орда и Османская империя — представляли собой результат развития кочевых обществ.