Кирилл Якимович - На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале

Финские стрелки не могли оставаться безучастными, видя, как русские подбираются к их окопам. Пользуясь ночной темнотой, они время от времени совершали дерзкие вылазки к наиболее близким траншеям. В коротких схватках они уничтожали дозоры красноармейцев, минировали вражеские позиции, восстанавливали поврежденные проволочные препятствия, и отходили назад. Когда всполохи от разрывов озаряли ночную мглу, это означало, что высланные на смену передовому охранению группы советских солдат подорвались на финских минах. Но сработавшие смертельные ловушки лишь углубляли рукотворные траншеи, и на следующий день их длина увеличивалась еще на несколько метров. Затем все повторялось по новой — финны опять совершали набег на врага и отходили на свои позиции. Изучив эту тактику, красноармейцы сами стали устраивать западни для противника, и тогда уже ночной взрыв где-то на нейтральной полосе означал смерть пытающихся их побеспокоить финских солдат.

В таких стычках прошел почти весь январь 1940 года. Когда месяц перевалил за свою середину, давление на финскую оборону начало постепенно усиливаться.

Несмотря на многочисленные неудачи, на постоянные вылазки и отходы на исходные рубежи, небольшие периодические атаки на противника все-таки выполняли определенную задачу, принося положительный результат. Мало-помалу все огневые точки обнаруживались и наносились на карту. Так, постепенно, командирами РККА наконец была обрисована детальная картина финской обороны. В зоне ответственности 150-й дивизии позиции противника были разделены на три участка.

Первый участок охватывал финские первый и второй оборонительные узлы в Теренттиля, получившие в советской версии названия «северный овраг Мустаоя и юго-западный угол урочища Рииска с ДОТами № 153, 111, 154 и 104». Второй участок отождествлялся с четвертой и пятой позицией в Кирвесмяки, и был назван высотой «Стул» (собственно, сама пятая позиция на бугре посреди Суонийтют) с находящимся на ней ДОТом № 102, и четвертая позиция, именовавшаяся в советских документах как «юго-восточный угол урочища Рииска с ДОТами № 103 и 106» или просто «высота „Репа“». Третий участок назывался «юго-западным углом урочища Рииска», с находящимися там первым, вторым и третьим финскими опорными пунктами в Кирвесмяки, долговременным оборонительным укреплениям которых были присвоены номера 190, 107 и 108.

Зона действий 49-й дивизии включала в себя участок к северо-востоку от оврага Мустаоя с находившейся прямо над ним высотой 13,2 (с ДОТом № 7), затем четвертую и пятую финские позиции в Теренттиля, отождествляя их с находящейся за ними высотой «Груша» с ДОТами № 13, 14 и 15, и далее район речки Каарна-йоки с ДОТом № 561 («Луговым казематом» по финской терминологии). Нумерация обнаруженных огневых точек противника явно показывает, что советские разведчики принимали за бетонный ДОТ любое финское укрепление, на деле являющееся не бетонным, а дерево-земляным или обложенным гранитными камнями сооружением.

В тех случаях, когда условия позволяли, против выявленных бетонных сооружений устанавливались орудия на прямую наводку, и наносимые ДОТам повреждения зачастую не позволяли больше их гарнизонам вести из них огонь. Учитывая свой опыт командования дивизионом тяжелых орудий, Грендаль разработал и внедрил практику блокировки ДОТов посредством крупнокалиберных пушек. Надо понять, какие неимоверные усилия требовались от советских артиллеристов, когда они по колено в снегу, теряя людей, опять же, под пулями выкатывали 203-мм махину непосредственно на прямую видимость и открывали огонь.

В случае успешного попадания в укрепление противника страшный удар пробивал насквозь бетонную стену постройки. Но даже тогда, когда снаряд лишь задевал ДОТ и взрывался в непосредственной близости от финской амбразуры, взрывная волна была такой мощи, что находящиеся в ДОТе солдаты все поголовно оказывались контуженными. Многие из тех, кого на специальных «лодках» оттаскивали в лазареты финские санитары, еще долго не могли восстановить зрение, слух и внятную речь. Порой после таких ударов в каземате лежали невредимые с виду тела, и только по сочащейся из глаз и ушей крови было ясно, что стало причиной смерти людей.

Но все-таки самым большим злом для противника была моральная усталость от разведывательных вылазок советских подразделений. Все занятые в обороне финны, от высокого командования до окопного пехотинца, постоянно находились в напряжении. Они ждали удара каждый день, ночь, они тщательно проверяли и перепроверяли донесения разведчиков и дозоров, они были готовы в любой момент вскочить с койки, чтобы приложить усилия к ликвидации вражеского прорыва. И напряжение это росло изо дня в день, поскольку, наблюдая наращивание сил по ту сторону фронта, Маннергейм с тревогой констатировал, что финский резерв вооружений, боеприпасов, а самое главное, личного состава по всем оценкам уступал неприятелю в разы. Впрочем, его тревогу осознавал и весь финский генералитет, включая командующего III армейским корпусом. Оценивая общую обстановку по сравнению с полным яростных атак советских войск декабрем как спокойную, генерал Хейнрикс подписал приказ, в котором призвал максимальным образом использовать наступившее затишье для укрепления оборонительных позиций — ждать милости не приходилось, и надо было готовиться к худшему.