А Кабацков - «Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.

Анализ динамики производимых арестов отчетливо показывает чередование подъемов и спадов активности при общем уменьшении ее амплитуды: за августовским пиком следует сентябрьский спад, и новый пик в октябре, не достигающий размера августовского. Затем новый спад в ноябре и далее — затухание интенсивности арестов в январе-феврале 1938 г.

Если рассмотреть аресты духовенства в масштабе кулацкой операции в целом, они не производят особенного впечатления: доля август октябрь декабрь февраль 1937 г., когда (согласно базе данных) по всему краю арестовали одну церковную старосту в Добрянском районе (0,1 %).

Приведенные далее данные иллюстрируют уже не деятельность органов НКВД, а деятельность тройки. По делам духовенства тройка при УНКВД выносила всего два вида приговоров: либо ВМН (с конфискацией имущества либо без таковой), либо приговаривали к десяти годам лишения свободы. Согласно нашим наблюдениям, приговор совершенно не зависел от того, кто и по каким обвинениям осужден. Как выяснилось, единственным значимым параметром оказалась дата ареста и в какой-то мере время рассмотрения дела тройкой, зависящее, помимо даты ареста, еще и от продолжительности следствия.

Из таблицы 3 и рисунка 2 видно, что наибольший шанс остаться в живых был у тех, кого арестовали в сентябре 1934 г., и никаких шансов — у тех немногих, кто был арестован в декабре-январе. По-видимому, это объясняется тем обстоятельством, что сначала арестовывали тех представителей духовенства, которые попали в первую категорию (или были переквалифицированы из первой во вторую).

В таблице 4 мы видим другую закономерность. Шанс сохранить жизнь минимален у осужденных в августе (все вынесенные приговоры — расстрельные) и сентябре, т. е. у тех, чьи дела были «сшиты» быстро. Вероятность быть расстрелянным существенно ниже у осужденных в октябре (тогда как раз и судили арестованных в сентябре). После она вновь начинает убывать — в ноябре количество арестов минимально, но тройка трудится не покладая рук, осуждая взятых во время второго, октябрьского пика арестов. Относительно декабря можно сказать следующее: хотя всех, арестованных в декабре, тогда же и осудили к ВМН, статистику несколько улучшают дела, тянувшиеся часто более трех месяцев.

Если скорость выполнения следственных действий (от производства ареста до направления дела на рассмотрение тройкой) является значимым показателем, то нужно сказать и о ней, тем более что налицо устойчивая тенденция. Мы проанализировали зависимость скорости рассмотрения дел от месяца, в котором был произведен арест, по трем показателям: минимальная продолжительность следствия, максимальная продолжительность следствия, средняя продолжительность ведения следствия для арестованных в данном месяце. Результаты приведены в таблице 5 и 6. Из них видно, что от месяца к месяцу средний срок следствия сокращался сначала на 20, а затем на 7–5 дней ежемесячно, и параллельно сокращался разрыв между минимальным и максимальным интервалом между арестом и осуждением. Самую поразительную «скорострельность» продемонстрировал в декабре 1937 г. Пермский городской отдел НКВД, уложившийся при рассмотрении дела священника Оленева в 2 дня. Возникает даже вопрос о том, как это было возможно технически.