Николай Никитин: Северная Аврора

Валерий и Андрей шли рядом, шагах в трех впереди своего батальона. Бородин на гнедой лошади объезжал колонну, тихо приказывая командирам:

- Шагу, шагу!

Увидев Андрея и Валерия, он забрал повод, осаживая гарцевавшую под ним лошадь, подмигнул приятелям из-под козырька фуражки: дескать, знай наших и, дав лошади шенкеля, помчался к голове полка, к знаменосцам.

Общее настроение сразу передалось Валерию и Андрею. Глаза застилал туман. Сердце билось учащенно. Хотелось выскочить из строя, броситься к наводнившим улицы людям, веселиться и ликовать вместе с ними.

Торжественно пели трубы военных оркестров.

На крышах, занесенных снегом, сидели мальчишки.

- Ур-ра!.. - кричали они.

- Андрюша! - вдруг вырвался, из толпы женский крик.

Латкин оглянулся по сторонам. Но его, окружали сотни улыбающихся лиц. Сотни рук тянулись к нему отовсюду.

Навстречу красноармейцам выбежала женщина в косынке и, обняв Андрея одной рукой, пошла с ним рядом.

- Шурочка... милая!.. Вот мы и встретились, - ласково проговорил Андрей. - Какое счастье, Шурочка!..

Шурочка плакала и смеялась в одно и то же время. Крупные слезы текли по ее улыбающемуся лицу, и она вытирала их покрасневшими на морозе пальцами.

- А где же Матвей? - беспокойно спросила она о Жемчужном.

- На Пинеге. Вместе с батальоном, - ответил Латкин. Не доходя до площади, где должен был состояться парад, Шурочка простилась с Андреем, взяв с него слово, что сегодня же вечером он придет к ней вместе с Любкой.

На митинге выступил Чесноков. Он снял свою черную помятую шляпу, вцепился пальцами в барьер трибуны. Голос его звучал твердо и сильно:

- Прошли страшные, кровавые времена. Почти двадцать месяцев властвовали здесь интервенты - американцы, англичане... Советские люди увидели подлинное лицо этих претендентов на мировое господство. Нас угнетали, мучили, грабили, расстреливали, убивали голодом!

Чесноков взмахнул рукой:

- Лучшие люди, драгоценные наши люди погибли. Вечная слава, вечная память героям! Народ их не забудет никогда. Этой крови мы никогда не простим...

Голос у него задрожал, пальцы еще крепче вцепились в барьер.

- Угрозами, обманом, запугиванием интервенты хотели перетащить наш народ, рабочих и крестьян, на свою сторону. Ничего не вышло. Страшное бедствие обрушилось на нашу голову. Но рабочие массы стойко вынесли его. Они отстаивали социализм! Они боролись за мир, за международную солидарность пролетариата... Понимали, что делают это не только для себя, но и для всего человечества! Вот почему народ остался с большевиками.

- Верр-на-а!.. - крикнули в толпе.

- Народ сопротивлялся, - продолжал Чесноков. - Империалисты не смогли заставить трудящихся Севера ни воевать, ни работать. Даже массовые расстрелы не могли устрашить советских людей. Недавно товарищ Ленин сказал, что Англия и Америка дико зарвались... Как в свое время германский империализм... раздулся на три четверти Европы, разжирел, а потом тут же лопнул, распространяя зловоние. По этой же дорожке мчится англо-американский империализм. Но и его постигнет та же судьба. Светлое будущее ждет нас, товарищи! Слава нашей партии большевиков, слава Красной Армии и Красному Флоту!

В торжественной тишине слушали Чеснокова войска.

Потылихин стоял рядом с Грековым у трибуны, глядел на взволнованное лицо Чеснокова и так же волновался, как и тот.

- Я скажу то же, что все говорят сегодня на улицах Архангельска! воскликнул Чесноков. - От имени народа спасибо великим нашим вождям, создателям Красной Армии! Спасибо Ленину, спасибо Сталину!

Его слова были подхвачены, по площади пронесся одобрительный гул многотысячной голпы, и грянуло громкое красноармейское "ура".

Это было 21 февраля 1920 года.

В марте 1946 года в беседе с корреспондентом "Правды" товарищ Сталин дал достойную отповедь заклятому врагу Советского Союза, поджигателю ноной воины Уинстону Черчиллю. "Я не знаю, - сказал он, удастся ли г. Черчиллю и его друзьям организовать после второй мировой войны новый военный поход против "Восточной Европы". Но если им это удастся, - что мало вероятно, ибо миллионы "простых людей" стоят на страже дела мира, - то можно суверенностью сказать, что они будут биты так же, как они были биты в прошлом..."