Анатолий Нутрихин - Жаворонок над полем

Как только Спиридон и Фешка вступили на крыльцо, щенок затявкал, и спящий пробудился. Сделав вид, что бодрствовал, с притворной строгостью спросил:

- Откуда шлепаешь, Спиря? Что за хлопец с тобой?

- У брода его встречал. Кузнеца Северьяна из Тобольска сынок. К атаману, можно?

- Валяйте. Там сейчас обедают. А я уже... - и парень погладил округлившийся живот.

- Оно и видно. Караульный, а дрыхнешь - съязвил Спиридон и через сени прошел с Фешкой в горницу. Там за столом, накрытым белой холстиной, сидели пять человек. В красном углу мальчик увидел самого Галкина, плечистого мужика с властными чертами лица. На его правой щеке пролег глубокий шрам. Фешка сразу узнал атамана, хотя раньше видел его только раз.

Между тем, молодица в нарядном сарафане внесла в горницу сковороду с рыбой. Соблазняюще запахло жареным.

- Удружила, Маланья Егоровна, от и хариусов дождались! - оживились за столом. - Золото - баба!

- С такой хозяйкой не жизнь, а малина! - молвил Галкин.

Он окинул застолье взглядом, и стало тихо. Воспользовавшись паузой, Спиридон напомнил о своем присутствии:

- Тарас Федорович! Вот мальца привел, как велели...

- Вижу, - отозвался атаман. - Подойдите ближе. Знаю тебя, хлопче. Отца твоего, давно знаю. Какие вести принес?

Фешка взял со стола ножик и, сняв шапку, вспорол подкладку, извлек из-под нее скрученную бумажку, протянул Галкину. Тот прочел записку и помрачнел:

- Орлика нашего на базаре сцапали...

В горнице затихло, постукивали на стене ходики. Старший из мужиков, сивый и морщинистый, вздохнул:

- Все под Богом ходим. Предал кто-то Орлика...

- Умен ты, Петрович, - едко заметил Галкин. - Все тебе ведомо. Может, и имечко предателя назовешь?

- Придет час, и назову, - ответил старик - А пока ни на кого грешить не буду. Дознаюсь - не пощажу!

- Валяй. Чем быстрее, тем лучше, - разрешил Тарас Федорович. - Спиря и хлопец, садитесь к столу. Ешь, малый, и сказывай, чего тебе еще ведомо.

- Жизнь в городе обычная, - робко, но постепенно смелея, заговорил Фешка. - Прислали из Омска драгун. Одних в казарме кантонистов поселили, других по избам на постой развели. Арестантов из острога выводят под двойной охраной. Ночью по улицам гарнизонный караул ходит, на въезде в город рогатки устанавливают. Как солнышко сядет, люди ворота запирают, ставни тоже. Пристав Сякин кобеля купил цепного ростом с теленка. На Петропавловской, сказывают, купец умер с перепугу. Ему померещилось: тать ночью в окно лезет, а это черный котище был...

- Складно баешь, хлопец, - усмехнулся атаман. - Любо слушать...

- Я не вру! - обиделся Фешка. - Весь Тобольск о купце знает.

- Царствие ему небесное... Наверное, блинами объелся. Во сне сердечко и прихватило. Ешь, да ступай - отдохни. Егоровна тебе место укажет. Хозяйка отвела Фешку на другую половину избы и постелила ему на широкой лавке. Укрывшись зипуном, мальчик уснул.

На следующее утро Спиридон проводил Фешку до Чукманки. На большаке он остановил подводу, ехавшую в сторону Тобольска. Договорившись с возницей, лесовик подался в обратный путь.

...Фешка возвращался в Тобольск, а на займище текла своя жизнь. Известие о несчастье с Орликом опечалило всю ватагу. Галкин послал в город человека, приказав ему встретиться с Кожевниковым. А на заимке к вечеру появился невысокий мужик цыганистого обличья. Войдя в атаманову избу, он бойко всех поприветствовал:

- Тарас Федоровичу и честной компании! Растолстели, разбойные, от безделья!

- Шуткуешь, Анисим? - с укоризной откликнулся Галкин. - А нам лихо: в Тобольске Орлика заловили. Рады хоть тебя видеть целехоньким. А то донесли, будто сдан ты в Аремзянском приставу, и сидишь, ты, растяпа, в холодной...

- Залетел дуриком, - вздохнул Анисим. - Еле выкрутился. Управляющая тамошняя отпустила меня с миром.

- Свет не без добрых людей, но и злых хватает, - сказал Галкин. Кто-то сдал Орлика. Жаль его, и за остальных тревожно...

- Орлик - крепкий орешек, вступил в разговор Анисим. - Им его не расколоть. Однако надо уходить с заимки...

- Я и сам так мыслю, - согласился атаман. - Сменим стоянку. До сих пор не снялся потому, что ждал вести из других уездов. Да видно, зря. Время поджимает...

Тарас Федорович вышел из горницы на крыльцо. Через двор - к сеннику. Влез наверх по скрипучей лесенке и лег, вдыхая запах сохнущей травы, задумался. Ему вспомнился родной поселок Игрим на берегу Сосьвы. Там он лет до двадцати жил в родной семье. Промышлял охотой вместе с батей. А потом по навету местного старосты Федор Галкин был арестован и посажен в Березове в холодную. Отца судили за оскорбление властей и заключили в тобольский острог. Через год Галкин-старший там и умер...