Себастьян Хаффнер - Соглашение с дьяволом. Германо-российские взаимоотношения от Первой до Второй мировой войны

Он знал, что является человеком, который это может, и он знал, что не сможет никто другой. Но он был в Швейцарии, «закупоренный как в бутылке». Если одно из империалистических правительств было достаточно глупым, чтобы вытащить его оттуда и дать ему возможность действовать, если они сами суют ему в руки горящий факел, поскольку верят, что в мировом пожаре, который будет зажжен теперь этим факелом, они смогут остаться нетронутыми — мог ли он медлить? Естественно, он должен был принять предложение! Что из этого в конце концов выйдет для кайзеровского германского правительства, это они еще увидят.

Здесь не место рассказывать о неслыханной драме 1917-года в России, о разрывающих нервы кризисах, которые происходили от мартовской до октябрьской революции, о вдохновении, о разочарованиях, о полузаконных решениях, о дикой борьбе внутри большевистского партийного руководства. Это всё другая история. Её исход известен.

Речь здесь идет о немецком участии в этой истории, и эту часть невозможно отделить. Она не была решающей — решающей была личность Ленина и пожалуй еще демагогический талант и тактическое мастерство Троцкого, который с июня был правой рукой Ленина, — но она была незаменимой. Без союза с Германией октябрьская революция была бы невозможной. Без помощи Германии Ленин остался бы бессильным изгнанником, сомнительным, бездействующим зрителем мировых событий. Без союза с Германией у него не было бы также и внешнеполитической основы для тех обещаний, что должна была принести его революция, а мартовская революция не принесла: мира. У его агитации впрочем и денег не хватало — что звучит почти второстепенным, но в конце концов было также безусловно необходимым. То, что германское правительство в течение всего 1917 года — и еще долго после него — финансировало большевиков «по различным каналам» (как впрочем и державы Антанты поступали со своими противниками), давно уже подтверждено документами. Известно также и то, что у них не было никаких других источников финансирования.

Все это не умаляет славы Ленина. Октябрьская революция была его деянием; и безо всякой немецкой помощи она остается головокружительным делом, которое отмечает своих исполнителей печатью значительности в мировой истории, которое исполнило казалось бы невозможное. Никто другой не смог бы это сделать — в том числе и со всей помощью Германии в качестве союзника; но без помощи Германии в качестве союзника это не удалось бы и Ленину. То, что эта германская помощь была чем угодно, только не бескорыстным делом, не меняет этого. И то, что наследники тогдашней кайзеровской Германии сегодня с готовностью отрубили бы руку, которая тогда поддерживала Ленина, не меняет того факта, что эта рука тогда Ленина поддержала.

На средневековых алтарных картинах, изображающих бога-отца в его величии, окруженного восхваляющими его херувимами и небесной ратью, часто также где-то внизу в углу можно видеть и дьявола — неясно, в бессильно угрожающем или в вынужденно преклоненном положении; достаточно того, что и он принадлежит к картине и что без него творение не было бы законченным. У него тоже есть своя доля в божьем мире. Когда Советский Союз снова празднует акт своего создания, победу октябрьской революции и триумф Ленина, у них есть достаточно оснований, чтобы в своем искусстве подражать обычаю древней церкви. Кайзеровский рейх и его наследники вплоть до нынешней Федеративной республики для наследников Ленина могут быть дьяволом: но без этого дьявола не произошло бы октябрьской революции и не было бы теперь никакого Советского Союза. При их сотворении дьявол тоже приложил свою руку.

Брест-Литовск, царская крепость на Буге и отнюдь не веселое место в мирные времена, был сожжен дотла во время войны. Осталась лишь цитадель — угрюмый комплекс казарм и бараков на фоне скучного ландшафта, с 1916 года служивший штаб-квартирой германскому верховному командованию на востоке. В этом негостеприимном месте, затерянном в нищих снежных пустынях, за заборами из колючей проволоки, на которых жестяные таблички угрожали быть застреленным любому приблизившемуся к ним русскому, встретились зимой 1917–1918 гг. представители кайзера Вильгельма II и Ленина, чтобы заключить мир.

Для обоих это был логичный шаг. Ленин обещал измотанным войной русским мир — «Мир, земля и хлеб» было лозунгом его революции, — и теперь он должен был исполнить обещанное. Немцы содействовали осуществлению Лениным революции и поддерживали её, поскольку им был нужен мир на востоке, чтобы на западе концентрированной силой добиться «победы в последний час». Теперь, когда эта революция большевикам удалась, у них, как писал государственный секретарь иностранных дел фон Кульман, «все интересы заключались в том, чтобы использовать возможно лишь краткое время правления (большевиков)… для достижения мира». Обеим сторонам требовался мир. Сверх этого однако оба партнера по переговорам хотели еще нечто иное, и в этом их интересы далеко расходились. Немцы хотели больших завоеваний на востоке за счет России; большевики хотели революции в Германии.