Себастьян Хаффнер: Соглашение с дьяволом. Германо-российские взаимоотношения от Первой до Второй мировой войны

В действительности Хельфанд никогда не был просто немецким агентом. Как правильно сказал его биограф Винфрид Б. Шарлау, «он работал не для , а он работал вместе с кайзеровским правительством». Но Ленин в 1915 году еще не был готов, чтобы работать вместе с кайзеровским правительством; он ненавидел его не меньше, чем царское правительство.

Для Ленина война не была войной между народами, а была она войной между империалистическими угнетателями народов — грабителями и ворами, между которыми было нечего выбирать. Линия раздела мира в его глазах была не вертикальной, а горизонтальной, не «вот здесь Германия и Австрия, а там Россия, Франция, Англия». Картина была такой: на одной стороне повсюду империалистические правительства, которые вели совершенно незанимательную борьбу за доли в прибылях, а на другой стороне подавляемые и эксплуатируемые народы и народные массы, которые в этой борьбе своих господ, до которой им нет дела, вынуждены истекать кровью.

Для «социал-патриотов» и «социал-шовинистов», которые солидаризировались с эксплуататорскими, губящими народы правительствами — совершенно все равно, сотрудничали ли они со своими собственными правительствами, как немецкие социал-демократы и русские меньшевики, или, как Хельфанд, с вражескими — у Ленина было лишь глубокое презрение; но он не объединялся и с пацифистскими левыми оппозициями, которые повсюду агитировали за возможно более скорый мир: мир под властью империалистов его не интересовал. Напротив! Чем дольше, кровавее и невыносимее становилась война, тем больше она среди миллионов, вынужденных её расхлебывать, создавала условий для назревания мыслей, что их истинный враг — это их собственное правительство, тем больше должно было им становиться ясным, что они должны повернуть оружие, если они хотят мира. Вот чего хотел Ленин, вот чего он ожидал. Превращение войны против внешнего врага в войну гражданскую, мировая война как средство родовспоможения для мировой революции — таково было видение Ленина. Все иное его не интересовало.

Но что, если мировая революция и мировая гражданская война не разразятся повсюду одновременно, если — что все-таки можно было представить — например русская революция уже произойдет и будет успешной, в то время как враги России еще продолжат сражаться, поскольку их пролетарии-солдаты еще не пробудились?

На это Ленин в своей работе 1915 года « Одиннадцать тезисов » ответил так: «Мы будем всем воюющим сторонам предлагать мир на условиях освобождения колоний и всех зависимых, подавленных и бесправных наций». А если они откажутся? «Тогда мы должны будем подготовиться и вести революционную войну… освободить все подавленные ныне великороссами народы, все колонии и зависимые страны Азии (Индия, Китай, Персия и т. д.) разбудить и прежде всего социалистический пролетариат Европы… побудить к восстанию».

Немцы прочли эти мысли и нашли их совсем недурными. Побудить к восстанию социалистический пролетариат Европы — да, теперь во Франции или в Италии это может быть весьма полезным; в Германии этого разумеется следует избежать. Но остальное — да это же превосходно! «Освободить все подавленные ныне великороссами народы» — как раз это хотели получить от русского революционного правительства, естественно для того, чтобы затем из русской зависимости перевести их в зависимость от Германии; но об этом они уже будут сами заботиться. Разбудить колонии — великолепно! Это касалось Англии.

Ленин мог сколько угодно ненавидеть Германию — объективно в глазах кайзеровской Германии он был идеальным главой правительства в Петрограде (как назывался Санкт-Петербург с 1914 года), бессознательный, но неоценимый товарищ по союзу. Он мог в противоположность славному Хельфанду ни в коем случае не желать победы Германии, но от этого вовсе ничего не зависело; к тому же в противоположность этому Хельфанду у него в России была настоящая партия, и он доказал, уже перед войной, что он её возглавляет и может вести под уздцы. Следовало помочь ему и его партии, насколько это возможно. Если бы он только позволил помочь ему! В остальном этот человек разумеется был чудак и утопист, и в конце должен был потерпеть фиаско, как все подобные фанатики — это само собой разумелось. Но тем и лучше! Чем больше хаоса и неразберихи оставит он после себя в России при своем конечном неминуемом поражении, тем больше пройдет времени до тех пор, когда Россия снова сможет стать опасной для Германской империи. Достаточно того, что он на короткое время придет к власти в России — достаточно надолго для того, чтобы заключить мир с Германией, каким он его желал. Тогда естественно его мирные предложения будут приняты — колоний для освобождения и без того уже больше не было.