Кристоф Баумер - Следы в пустыне. Открытия в Центральной Азии

«А что будет, когда он умрет?» — спросила Гертруда Белл. — «Когда он почувствует приближение конца, он пришлет записку. Мы будем знать, что пора подняться и забрать тело». — «И вы займете его место?» «Если будет на то воля Божья», — отвечал настоятель, которому в ту пору было около тридцати [10] Gertrude L. Bell. Amurath toAmurath (1911), p. 31 If. .

События, о которых идет речь, происходили менее 100 лет назад. Какой контраст с нашей сегодняшней лихорадочной жизнью! В этих монастырях люди решительно порывали с плотским существованием, сводя его проявления к абсолютному минимуму, в надежде вырасти духовно. В отличие от них, мы в своем XXI столетии пребываем в вечной суете как физически, так и эмоционально, зачастую движимые смутными и неутолимыми внутренними стремлениями. И если, прожив очередной год, в конце его мы осмеливаемся честно взглянуть на пройденный путь и спросить себя, как далеко мы продвинулись, то часто не находим ответа. Наша жизнь — «бег на месте», если воспользоваться выражением эссеиста Поля Вирилио.

Вскоре после поворота на гору Изла путь нам преградил шлагбаум и два КПП, представлявшие собой загородки из мешков с песком, сложенных под углом друг к другу. Нас с Салимом остановили и провели в большую палатку. Офицер запретил нам ехать дальше:

— Монастырские развалины порой используют как укрытия отряды КРП, а теперь и «Хезболла» тоже. Мы спускаемся в долину только с автоматическим оружием. Уезжайте!

И чтобы удостовериться, что мы не попытаемся проехать в закрытую зону окольной дорогой, военный джип сопровождал нас до самого Нусайбина. Но я был полон решимости не сдаваться и назавтра уговорил Салима снова поехать к монастырю Мар-Малке, к северу от Мар-Аугена.

Но КПП проинформировал о нас армейский посту Мар-Малке, и нам довольно грубо было велено поворачивать обратно. Офицере многозначительным видом посоветовал мне немедленно убираться с территории Тур-Абдина, а то «кое-кому» может прийти в голову, что я — шпион КРП. Через несколько дней, проходя контроль перед посадкой на самолет из Диярбакыра в Стамбул, я был задержан полицией. В качестве corpus delicti (лат. «состав преступления») мне вменили наличие мини-отвертки длиной в дюйм. Последовала неприятная процедура обыска и допрос: по всей видимости, «кое-кто» донес в полицию. Мне потребовалось больше трех часов, чтобы убедить полицейских, что я никак не связан с КРП и хотел посетить монастырь Мар-Ауген с научными целями. По-видимому, за мной следили с самого Нусайбина.

Поиски несториан были бы неполны без путешествия по Ирану. Там не только проживает небольшая несторианская община — на западе страны были сохранены многие из их древних храмов. Эти церкви, часть которых существуете V столетия, никогда никем по-настоящему не описывались. По этой причине мы вместе с моей женой Терезой встретились с хор-епископом церкви Востока Домарой Беньямином и священником Юсуфом Рашиди в кафедральном соборе Св. Георгия в Тегеране [11] Беньямин Домара носит титул хор-епископа (викарного епископа) и помогает в управлении правящему епархиальному архиерею. . Территория собора отгорожена от шумных улиц высокими стенами. Нашей «верительной грамотой» была фотография, на которой мы с Терезой стоим рядом с гатоликосом матриархом Мар-Динхой IV, с которым мы встречались 2 июня 2001 г. в его изгнаннической резиденции в Чикаго. Мар-Динха и сам был в 1962–1968 гг. епископом, а в 1968–1976 гг. архиепископом Тегерана. Его преемник Беньямин рассказал мне, что их община насчитывает около 30 000 членов; перед Исламской революцией их было в два раза больше. Хотя ислам является государственной религией, конституция признает христиан в качестве меньшинства и закрепляет за ними представительство в парламенте, поскольку они исповедуют одну из «религий Книги», к которым также причисляют иудаизм, ислам и — только в Иране — зороастризм. Ассирийцы и халдеи делят между собой одно место, иудеи и зороастрийцы имеют по одному, а христиане армянской церкви — два места в парламенте. Хотя они и не подвергаются официальной дискриминации, исламизация общества в стране происходила столь быстро и радикально, что многие молодые христиане покидают Иран. Поскольку эмигрируют в основном мужчины, среди оставшихся преобладают молодые женщины, которые либо не выходят замуж, сохраняя свою веру, либо, выходя замуж за мусульман, вынуждены сами принимать ислам.

— Иран, — добавил Юсуф, — это не рай, но и не преисподняя. Пытаться обратить мусульман в свою веру строжайше запрещено, зато мы не испытываем проблем с реставрацией наших храмов или при необходимости постройкой новых — что, например, запрещено христианам в Египте.