Шломо Занд - Кто и как изобрел Страну Израиля

Палмерстон не был единственным британским политиком, всерьез задумавшимся о массовом переселении евреев в Палестину. Несколько позднее в британском государственном аппарате появились другие высокопоставленные лица, поддерживавшие эту идею. Например, полковник Чарльз Генри Черчилль, дальний родственник знаменитого государственного деятеля XX столетия, состоявший членом британского военного представительства в Дамаске, стал горячим сторонником этой идеи — отчасти благодаря знакомству с Монтефиоре, с которым он пересекся в Дамаске, отчасти из-за неприязни к Оттоманской империи и собственных колониалистских убеждений. И в письмах к Монтефиоре, и в своей отчасти автобиографической книге «Гора Ливанская» («Mount Lebanon») он призывал евреев заселять Палестину; в полном соответствии с духом и практикой расширения колониальных империй он рекомендовал Британии разместить здесь значительный воинский контингент — для защиты евреев [370].

Другой офицер, подполковник Джордж Гаулер, также страстный сторонник еврейской «реставрации» в Палестине, служил какое-то время губернатором Южной Австралии. Этот представитель империалистической администрации также был близок с Монтефиоре и путешествовал вместе с ним по Палестине в 1849 году. Он разработал практический план «возвращения евреев в их страну», имея в виду прежде всего создание надежного «санитарного кордона» между Сирией и Египтом, столь необходимого Великобритании [371]. Богатый колонизаторский опыт, нажитый в ходе успешной работы в Австралии, подсказал ему, что некоторые уже освоенные колониальные формы захвата земли окажутся применимыми и в Палестине. Правда, бедуины, по его мнению, могут стать помехой, однако большая часть страны лежит заброшенной, так что энергичные евреи, несомненно, в состоянии ее освоить и привести в порядок. Невзирая на все усилия «затушевать» стоящую за этим планом идеологию, сквозь вполне практический «сионистский» проект Гаулера просвечивает плодотворная евангелистская эсхатология — Британия представлялась ему божественным посланником, которому суждено спасти Израиль и весь остальной мир [372].

Разумеется, в аппарате Британской империи было немало людей, противившихся такого рода планам, и еще больше — просто равнодушных к идее переселения евреев в Святую землю. В середине XIX века колониальная эра была далека от своего апогея, так что британское правительство еще не занималось почти исключительно захватом и освоением всех подворачивавшихся ему территорий. Человек, более чем кто-либо другой символизировавший как переход к эпохе перманентного империализма, так и начало практического проникновения на Ближний Восток, представляет для нас особый интерес ввиду своего еврейского происхождения и специфических еврейских интересов.

Среди улиц Тель-Авива, крупнейшего города Израиля [373], нет улицы, носящей имя британского премьер-министра Бенджамина Дизраэли — городской совет запретил в свое время увековечивать имена выкрестов. В то же время лорд Бальфур, другой премьер-министр Британской империи, получил в свое распоряжение довольно внушительную улицу в центре города [374]. Государство Израиль, вдобавок, назвало его именем сельскохозяйственное поселение (мошав) — Бальфурию.

Дизраэли, точь-в-точь как и Монтефиоре, был по происхождению итальянским евреем. Однако, в отличие от чрезвычайно религиозного семейства протосионистского филантропа, отец Дизраэли рассорился с еврейской общиной и крестил своих детей. Раннее превращение в англиканца было немалой удачей для будущего лидера тори, ибо лица иудейского вероисповедания в 1837 году, когда Дизраэли впервые попал в парламент (ему было всего 32 года!), еще не имели пассивного избирательного права. Дизраэли очень скоро стал одной из самых колоритных личностей в британской политике. Выдающийся оратор, тонкий и одаренный интриган, он проложил себе дорогу на самый верх и стал лидером консервативной партии. В 1868 году его, правда, лишь на короткое время, назначили премьер-министром. В 1874 году он вновь занял этот пост и затем бессменно руководил британской политикой вплоть до 1880 года [375].

Как и Монтефиоре, он был личным другом королевы Виктории, но если филантропу королева присвоила лишь титул баронета, то Дизраэли она сделала графом [376]. Он не остался в долгу: в бытность премьер-министром он предложил добавить к перечню ее титулов еще один — «императрицы Индии». Для нас существенно, что этот прожженный политик никогда не ограничивался государственной деятельностью. Сильнейшая склонность к сочинению беллетристики — с весьма юного возраста и почти до самой смерти — побуждала его писать и публиковать остросюжетные романы. Некоторые из них ясно демонстрируют его отношение к своему происхождению — и к Святой земле на Востоке.