Шломо Занд: Кто и как изобрел Страну Израиля

Мощная еврейская повествовательная традиция, традиционно — хотя и не непременно — направляемая пасхальной Агадой, молчаливо обязывает нас задаться следующим сакраментальным вопросом: почему, написав и издав на двадцати с лишним языках «Кто и как изобрел еврейский народ», Шломо Занд вынужден был вернуться едва ли не к самому началу, к драматическому и обязывающему «Кто и как изобрел Страну Израиля», да еще на таком опасном иврите? И заодно: быть может, следовало начать со страны и лишь затем перейти к народу?

Американцы или британцы — в отличие от нас, выросших при социализме, — первым из этих вопросов задаваться бы вовсе не стали. Их не удивишь необходимостью специфицировать самую материальную из ментальных тем — территориальную. Вот только насколько она материальна?

О материальности, вернее, территориальности, точнее, почвенности нашего рассудка убедительно писал еще Шекспир в далекие донациональные времена. Откроем «Гамлета» (акт V, сцена I, пер. Б. Пастернака) [1] В оригинале еще лучше: Hamlet : How came he mad? First Clown : Very strangely, they say. Hamlet : How strangely? First Clown : Faith, e’en with losing his wits. Hamlet : Upon what ground? First Clown : Why, here in Denmark: I have been sexton here, man and boy, thirty years. :

Не знаю, вспомнил ли бы я сегодня о почвенном помешательстве принца Датского, если бы не свежайшая публикация старых израильских сверхсекретных документов. Появись она раньше, проф. Занд непременно ее процитировал бы. А так — цитата, идеально документирующая тотальное помешательство на национальной почве, еще вернее — на «Эрец Исраэль», целиком досталась мне [2] См.: http://www.ynet.co.il/articles/0,7340,L-4245891,00.html и документальные ссылки внутри текста. .

Летом 2012 года израильский государственный архив опубликовал секретные протоколы заседания правительства, состоявшегося 18–19 июня 1967 года, через неделю после окончания победоносной Шестидневной войны. Премьер-министром был тогда умереннейший, рациональнейший и благоразумнейший Леви Эшколь, о котором в Израиле по сей день вспоминают с тоской. Правительство обсуждало важнейший вопрос: что делать со свалившимися ему на голову территориями. Выдвигались чрезвычайно забавные предложения, разбирать которые нет сейчас ни малейшего смысла. Для нас поучительно следующее: когда речь зашла о секторе Газы, территории, от которой уже через несколько лет Израиль не знал, как избавиться, которую Египет в конце 1970-х годов отказался взять обратно по мирному договору, наконец, которую Израиль — за полной невозможностью ее сохранить — покинул в 2005 году в одностороннем порядке, министры проявили редчайшее единодушие: о Газе — никаких переговоров, Газу необходимо немедленно присоединить к Израилю. Премьер-министр Леви Эшколь просуммировал (цитирую): «Газа принадлежит Израилю со времен Самсона, а не с 1919 года» [3] Утверждение настолько невозможное, что я привожу его в оригинале: «עזה שייכת לישראל מימי שמשון ולא מ-1919» .

Сумасшествие? Несомненно! Но какое! Полбеды, что Самсон — чисто мифологический герой. Но даже если бы он был родом из реального прошлого: каким образом романтические и иные похождения библейского плейбоя в чужой, филистимской Газе порождают еврейские территориальные права на нее, неважно, старинные или нынешние? Быть может, Газа принадлежит Израилю оттого, что Самсон, согласно ветхозаветному рассказу, унес однажды на спине ворота города — вместе с историческими ключами от них? Газа, к слову сказать, не входила ни в Израильское, ни в Иудейское царство, она была ненадолго (уже в эллинистическую эпоху) завоевана хасмонейским царем Александром Яннаем [4] В конце II века до н. э. — и вскоре потеряна. Тем не менее факт налицо: любое, даже самое комичное скрещение географии (Газа!) с библейским собственным именем (Самсон!) уже в 60-е годы прошлого века воспринималось умереннейшим из секулярных сионистских рассудков как неоспоримое свидетельство еврейских территориальных прав.