Петр Толочко - Русские летописи и летописцы X–XIII вв.

В 1246 г. (в Ипатьевской летописи 1251 г.) Кирилл отправляется к патриарху в Никею на рукоположение и по пути ведет переговоры с венгерским королем Белой IV о заключении его союза с Данилом Галицким. Длительное успешное служение Кирилла на киевской митрополичьей кафедре (до 1281 г.) говорит о незаурядности его личности, которая сформировалась еще в бытность его печатником и, по-видимому, летописцем Данила.

Заключительная часть Галицкого летописца укладывается в хронологические рамки 1245–1258 гг. Начинается известием о присылке к Данилу и Васильку посла от татарского военачальника Могучеева с напоминанием, что власть его в княжестве не утверждена Батыем, а завершается незаконченным обращением Данила к сыновьям Льву и Шварну. «Бысть же вѣсть Данилу, послаша Лва и Шварна вонь и Володимера река имъ: „Аще вы будете у мене, вамъ ездѣти в станы к нимъ, аже ли азъ буду…“». [719] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 848.

Одной из тем этой части Летописца являются непростые взаимоотношения Данила с монголо-татарами. Н. Ф. Котляр назвал ее повестью о борьбе Данила против ордынского ярма, но такое однозначное определение не вполне адекватно отражает содержание текста. Была, разумеется, и борьба, но началось все не ею, а выполнением воли Батыя. Пришлось Данилу ехать в ставку за ярлыком на княжение и испытать все унижения языческой обрядностью татар. Он столь прилежно исполнил все пожелания Батыя, что тот удовлетворенно воскликнул: «Ты уже нашь же Татарин». [720] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 807.

На Руси не осудили Данила за такое поведение, но болью оно отозвалось в русских душах. Летописец с горечью записал: «О злее зла честь Татарськая! Данилови Романовичю, князю бывшу велику, обладавшу Рускою землею, Кыевомъ и Володимеромъ, и Галичемъ… нынѣ сѣдить на колѣну и холопомъ называется». [721] Там же. Стб. 807–808. Когда Данило вернулся из ставки Батыя, то встретили его с радостью и с плачем. «И бысть плачь о бѣдѣ его и болшая же бѣ радость о здравии его». [722] Там же. Стб. 808.

Покорность Данила в конечном итоге обернулась добром для Галичины и Волыни. В продолжение почти десяти лет татары не досаждали этим землям своими разорительными походами. Данило смог за это время укрепить свое положение и даже принять от папы римского королевскую корону. На первое предложение Данило якобы ответил отказом на том основании, что без помощи папы ему не справиться с татарами, которые могут из-за этого пойти войной на его землю. Однако после заверений папы Иннокентия IV и польских князей Болеслава и Семовита, что они дадут помощь «противу погынымъ», а также уговоров матери, Данило согласился принять королевскую корону. «Онъ же вѣнѣць от Бога прия, от церкве Святыхъ Апостолъ, и от стола святаго Петра, и от отца своего папы Некѣнтия». [723] Там же. Стб. 827. В продолжении статьи говорится, что этот торжественный акт произошел в городе Дорогочине, во время похода Данила на войну против ятвягов.

Еще одной причиной, которая, судя по не совсем четкому сообщению летописи, удерживала Данила от папских благодеяний, было недоброжелательное отношение католиков к православной вере. Папа Инокентий IV устранил это раздражение Данила тем, что проклял всех тех, кто «хулящимъ вѣру Грѣцкую правоверную» и пообещал собрать Церковный собор «о воединении церькви». Данило не смог убедиться в искренности намерений папы Инокентия, поскольку тот вскоре (1254 г.) скончался. Его же наследника папу Александра IV Данило со своими проблемами и вовсе не интересовал.

После дорогочинской коронации, которая состоялась, вероятно, осенью 1253 г., Данило именуется в летописи королем. Так его называют и иностранные источники.

Перед этим событием Данило женил-таки своего сына Льва на дочери Белы IV Констанции, что явилось фактически закреплением мирного соглашения между Галицко-Волынским княжеством и Венгрией. Еще раньше Данило наладил дружественные отношения с Конрадом Мазовецким, а также нанес несколько ощутимых поражений литовцам и ятвягам, тревожившим своими набегами русские земли.

Обычно в литературе эта западная политика Данила представляется как собирание сил для будущей борьбы с монголо-татарами. Объективно это, наверное, было так. Однако вряд ли Данило осознавал неотвратимость новых столкновений с кочевниками и именно этим руководствовался в своих взаимоотношениях с западными соседями. Собственно, и бороться на востоке Данилу было не с кем. Татары после 1246 г. напомнили о своем существовании только в год его королевской коронации. Летописец сообщает, что тогда (он точно не уверен в этом, а поэтому в скобках пишет: «или преже или потомъ») «приѣхаша Татарѣ ко Бакотѣ». Судя по тому, что Данило отправил к Бакоте сына Льва, а сам пошел войной на Литву, он не видел в этом приходе татар никакой угрозы. Оказалось, что это действительно так. К Бакоте пришел баскак Милей собирать дань, но был пленен дворским князя Льва. Позже его отпустили, однако эта акция спровоцировала вторжение в пределы Галичины орды Куремсы. «Повоевав» окрестности города Кременца, Куремса, согласно свидетельству летописца, «возвратишася во страны своя».