Из статьи 1255 г. явствует, что галицкие и волынские города имели Батыевы грамоты и должны были платить дань татарам. Такое их двойное подчинение порождало нечеткость юридического статуса. Летописец замечает, что посадник Кременца Андрей считал себя то королевским подданным, то татарским. «Андрѣеви же на двое будущу, овогда взывающуся королевъ есмь, овогда же Татарьскымь». [724] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 842.
Это не устраивало татар и еще меньше Данила Галицкого. После ухода Куремсиной орды он вместе с братом, как пишет летописец, «воздвиже рать противу Татаром». В действительности поход был осуществлен в Побужье, Погорынье, а также в район Тетерева, чтобы распространить на эти земли галицкую юрисдикцию. Во всех городах (Межибожье, Болохове, Городке, Семоче, Городеске, Жедачеве и др.) были посажены галицкие тиуны. Только взвягильцы обманули Шварна. Сказали, что возьмут себе галицкого тиуна, но, когда тот пришел к ним, они «не вдаша ему тивунити». Это вызвало сильное раздражение Данила и он немедленно выступил к Возвяглю. Город был взят и сожжен, а взвягильцы разделены между князьями-победителями и уведены в плен. Это была акция устрашения тем держателям городков, которые предпочитали эпизодическую дань татарам, подчинению королю Данилу.
М. С. Грушевский заметил, что это необычное немилосердие отчетливо показывает, какое зло имел Данило на эти противокняжеские громады. [725] Грушевський М. С. Історія України — Руси. К., 1993. С. 87.
Можно сказать, что взвягильцы пострадали за излишнее рвение в подданстве татарам.
Ответ Куремсы не заставил себя долго ждать. Он двинул свою рать на Волынь и оказалось, что Данила и Василька этот поход застал совершенно не готовыми оказывать сопротивление. Выручили горожане Владимира и Луцка, которые отважно отразили нападение Куремсы. После неудавшихся попыток овладеть двумя главными городами Волыни, татары «не успѣвше ничтоже, вратишася во станы своя, рекше в поле». [726] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 842.
Торжество Данила было недолгим. Вместо слабого Куремсы ханская ставка направила в Южную Русь жестокого воеводу Бурундая со значительно большими силами. Летописец замечает, что Данило никогда не боялся Куремсы, который не мог причинить ему зла, но силе Бурундая противостоять было трудно. Бурундай через своих послов сообщил Данилу, что идет на Литву, и если тот по-прежнему считает себя татарским союзником («оже еси миренъ»), то должен выступить вместе с ним. Посоветовавшись с Васильком и полагая, что в татарском стане безопасность ему не гарантирована, Данило отправляет в помощь Бурундаю брата со своим полком. Тот храбро сражается и заслуживает похвалы Бурундая, хотя последний и не скрыл своего недовольства тем, что в помощь ему не приехал Данило: «Аще брать твои не ѣxaл». [727] Там же. Стб. 847.
Из дальнейшего несколько сбивчивого рассказа следует, что опасения Данила имели-таки основания. Из Литвы татары повернули в землю ятвягов, надеясь там встретить Данила. Им, видимо, каким-то образом стало известно, что он ушел в поход на Волковыск. По пути они встретили Даниловых послов и узнали, что их король находится в городе Милнице. Татары немедля устремились к нему, но заблудились и вышли к Дорогочину. Продолжил ли Бурундай искать встречи с Данилом, мы не знаем, поскольку на этом месте обрывается текст Галицкого летописца.
Исследователи, о чем шла речь выше, называют эту часть летописи повестью. Если подходить к определению жанрового характера текста со всей строгостью, то, конечно, назвать его повестью нельзя. И по содержанию, и по сюжетным фабулам перед нами, по существу, несколько отдельных хроникальных рассказов. Определить, что в тексте основное, а что второстепенное, вставочное, совершенно невозможно. По объему «Повесть о борьбе Данила против ордынского ярма» меньше, чем рассказ о борьбе Данила с ятвягами. На самостоятельную повесть тянет сюжет об участии Данила по просьбе венгерского короля в борьбе за австрийское наследие. Это здесь находится удивительное по своей яркости и подробностям описание вооружения галицких полков и одежды князя Данила. «Нѣмьци же дивящеся оружью Татарьскому, бѣша бо кони в личинахъ и в коярехъ кожаныхъ, и людье во ярыцѣхъ… бѣ бо конь под нимь дивлению подобенъ, и сѣдло от злата жьжена, и стрѣлы и сабля златомъ украшена… кожюхъ же оловира Грѣцкого, и круживы златыми плоскими шить, и сапози зеленого хъза шити золотом». [728] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 814.
Читать дальше