Александр Плотников - Визитная карточка Флота

Спускаясь вниз по внутреннему трапу, Сергей снова услышал хрипловатый голос по спикеру:

- Товарищи пассажиры, из-за штормовых условий захода в порт Ялта не будет. Следующим до Ялты предоставят автобусные билеты из порта Феодосия.

"Вот шутники, - недоуменно размышлял Урманов. - Не могли отправить ялтинцев автобусом из Севастополя. Петуху на плетне было ясно, что надвигается шторм".

Соседи по каюте тихонечко лежали в своих койках, последовав его совету. Зашторенный иллюминатор создавал иллюзию сумерек. Поддавшись этой иллюзии, Сергей тоже разделся и зарылся в чистые, чуть влажные простыни.

Сны подступили морские. Он увидел себя на мостике "Летучего", который, оправдывая свое название, птицей взлетал на гребни бушующих волн, острым форштевнем распарывая их надвое. Все вокруг ревело и выло, а он стоял в рубке, чуть расставив ноги, и насвистывал:

Будет буря - мы поспорим,

И поборемся мы с ней...

Очнулся он вмиг от тревожного предчувствия. Раскачиваясь на волнах, старый теплоход ухал и скрипел, словно трещали все его ребра-шпангоуты, вдоль борта с шумом прокатывались злобные валы. В каюте стоял резкий запах сырости.

Сергей рывком отшвырнул простыню, свесил ноги с койки. Спросонья сначала не мог понять, что за странная фигура на откидном столике возле иллюминатора. Но, сообразив, одним прыжком перемахнул полкаюты. Просунув руки в иллюминатор, сжал голову женщины и вызволил ее из круглой дыры.

- Сумасшедшая! - заорал он. - Что вы делаете!

Она обмякла на его руках. В чем был, босой, Урманов помчался со своей ношей в лазарет.

Судовой врач, усатый пожилой мужчина, не потребовал объяснений. Разорвав тесный ворот ситцевого платья, он приник ухом к груди женщины.

- Жива, - облегченно выдохнул врач. - В обмороке.

- Она не захлебнулась? - спросил Сергей.

- Не успела, просто нервы не выдержали...

Усач отбил горлышко какой-то ампулки, набрал полный шприц.

- Помогите, - приказал он Урманову. Сделав укол, поднес к носу пациентки склянку с нашатырем.

Она зашевелилась, обеспокоенно подняла голову с кушетки.

- Где я?

- Вы в корабельном лазарете, - успокоил ее усач. - А я доктор.

- Почему я здесь? - снова простонала она, поправляя рукой оторванный клок платья на груди.

- Потом, потом, милочка, - склонился над ней врач. - Пока полежите тут у меня, оклемайтесь немножко.

- Нет, нет! - запротестовала она, поднимаясь и садясь на кушетке. - Я хочу домой, к мужу...

- Как хотите, - равнодушно буркнул усач. - Только не делайте больше глупостей.

- Я отведу ее, доктор, - сказал Урманов.

- Можете даже отнести, - хмыкнул врач, казалось, совсем потерявший интерес к происходящему. - Только наденьте мои тапочки.

- Мне ужасно, просто нестерпимо захотелось глотнуть свежего воздуха, - объясняла в коридоре Алла. - Я отвинтила крантик, открыла это круглое окошко, высунулась... и дальше ничего не помню.

- Но вам запросто могло срезать голову, - поддерживая ее на трапе, укоризненно сказал Сергей.

- Срезать голову? Водой? - удивилась она.

- Вот именно. Вы не видели, как эта вода разрывает и скручивает в бараний рог корабельное железо.

- Ой, мне снова плохо, - хватаясь за него, простонала женщина. Скорее ведите меня в кровать...

Но сразу уложить ее в постель не удалось. В каюте было по щиколотку воды, мокрый Леня вычерпывал воду пепельницей в раковину умывальника.

- Откуда ты в таком виде? - недобро глянул он на жену. - И кто открыл иллюминатор?

- Леня, Ленечка! - с плачем кинулась ему на грудь она. - Сергей Прокофьевич жизнь мне спас!

Когда ясность была внесена и общими усилиями каюту осушили, летчик рассказал Урманову о происшедших без него событиях. Старшего лейтенанта окатило таким душем, что он пробкой вылетел из постели. Решил поначалу, что теплоход тонет. Потом возле иллюминатора его вторично обдало с головы до ног. Только когда заделал "пробоину", обнаружил исчезновение жены и соседа.

- Вы не думайте, Сергей Прокофьевич, ничего плохого мне в голову не пришло, - смущенно оправдывался Леня. - Просто растерялся: где вы можете быть ночью и в такую погоду?..

Жена не слышала его объяснений, она заснула прямо на мокрых простынях, при ярком свете каютного плафона. С лица ее исчезла страдальческая гримаса, черты его сгладились, просветлели, и она снова очень напомнила Урманову Кармен.

- Мы теперь на всю жизнь вам обязаны, - продолжал говорить старший лейтенант. - Адреса у нас пока нет, но когда у нас будет дом, двери его открыты для вас, как для родного... Знаете, у меня в чемодане есть бутылка спирта. Вы пьете спирт?