Олег Лазарев - «Летающий танк». 100 боевых вылетов на Ил-2

Не думал, что уважаемый мною генерал не сочтет нужным извиниться передо мной. На разборе полетов об интенсивном обледенении он всего лишь обронил: «Слышал о таком, но сам не сталкивался, но теперь вижу, как может обледенеть самолет во время полета по кругу. Наше счастье, что он выполнялся днем, а не ночью».

В тот день летал еще один самолет. Г.Д. Денисов, вылетевший раньше меня с таким же заданием, тоже сел с недолетом, правда несколько меньшим, но посадил он его правее укатанной полосы в глубокий снег. Его самолет обледенел меньше. Он летел под облаками, изредка ныряя в них, и машина его не так отяжелела от льда. Но, несмотря на это, он тоже садился с полным газом. За недолет и посадку на нерабочую полосу никаких замечаний он не получил. Видимо, он посчитал неуместным отчитывать работника своего управления в звании полковника в присутствии меня.

Я тоже мог лететь под облаками и формально выполнить задание на разведку погоды, но в моем полетном листе было указано: лететь по кругy на высоте 400 метров в облаках. Какое задание было у Денисова, я не знал и был удивлен, когда после посадки увидел застрявший в снегу Ил-10, севший немного раньше меня. Видимо, генерал дал задание Денисову до меня, поэтому я не знал, что такой же полет выполняется другим летчиком.

Был у нас на сборах еще один день, предназначенный для личной летной тренировки. Полеты проводились в простых метеоусловиях при отличной солнечной погоде. Летали мы на полигон. На полетах я обратил внимание, что ко мне внимательно присматриваются инспекторы. Их, видимо, интересовало мое умение использовать самолет по его прямому назначению, то есть штурмовика. Понимая это, я соответственно старался показать себя таким, каким был, чтобы не опозориться и не ударить лицом в грязь. На полигоне я на первом же заходе с пикирования положил обе «сотки» в крест мишени и лихо отстрелялся из пушек, положив все снаряды в цель.

Набор высоты после пикирования выполнял по-истребительному – крутой косой петлей. После этого многие захотели посмотреть высший пилотах на Ил-10. Для выполнения пилотажа надо было спросить разрешение у Рейно. Генерала на месте не оказалось, поэтому я не стал это делать. До конца сборов подходящей погоды больше не было, и показать свое умение мне не удалось. Через несколько месяцев в Малине по просьбе находившегося там Вавилова я показал ему, как он выразился, свою «образованность» в летном деле.

Не думал я, что буду возвращаться со сборов в удрученном состоянии. И все из-за того, что Тарянник срочно возвратился в Москву, не проверив нас на первый класс. Домой я, к своему удовольствию, летел на Ил-10, закрепленном за полковником Чумаковым. Посадку произвел на аэродроме Монино, где базировались самолеты инспекторов управления боевой подготовки ВВС. В монинском городке встретил несколько слушателей академии, бывших сослуживцев и однокашников по авиашколе. Встреча с ними подсказала, что мне тоже надо поучиться в ней, хотя такое желание возникало у меня и раньше. В мае 1952 года наша дивизия летала в основном в СМУ, особенно в первой половине месяца. Погода нас не баловала: солнце частенько пряталось за облаками, временами шел дождь, a то и снег. В одну из таких ночей я попросил прибыть в Малино Тарянника – выполнить полет, который он давно мне обещал. По прибытии у нас с ним состоялась беседа. В разговоре чувствовалось, что он что-то недоговаривает. В конце он откровенно признался, что на этом самолете никогда не летал, не полетит и сегодня, а проверку проведет с земли.

Я должен был выполнить два полета – один по кругу в облаках, второй – с заходом на посадку с разворотом на 180 градусов. Оба полета должны были выполняться вне видимости земли с использованием дальней и ближней радиостанций. Решив все вопросы, связанные с полетами, он пошел на СКП, а я – к самолету, готовиться к полетам. Запрашиваю по рации у руководителя полетами Рыжкова разрешение на запуск двигателя. «Подожди немного, твой проверяющий куда-то ушел», – услышал я. Спустя несколько минут я запрашиваю повторно. Рыжков передает: «Проверяющего пока нет, жди».

После нескольких повторных запросов Рыжков передает: «Твой проверяющий уехал. Сказал, что ему надо срочно в Москву. Если хочешь, полетай сам». После этого мне стало не до полетов. Настроение сразу упало. Я понял, что Тарянник просто водил меня за нос. На самом деле он думал, как бы поделикатнее от меня отделаться и отказаться от проверки. Проверять меня с земли не решился и решил смотаться.