Вячеслав Манягин - Герои и подлецы Смутного времени

Валишевский, уверен, что Лжедмитрий был русским – поповичем Матюшкой Веревкиным из Северской земли, либо Алешкой Рукиным из Москвы. Или даже сыном князя Андрея Курбского. Впрочем, тут же упоминает и другие возможности – чех из Праги, еврей неизвестного происхождения, сын боярский из Стародуба и Бог весть кто еще. Главное, в чем уверен (или пытается уверить читателей) Валишевский – что Тушинский вор не поляк, и вообще, Польша тут не причем.

«Все свидетельства отзываются единодушно о неприятной наружности, еще того более непривлекательном характере самозванца, неотесанности его в обращении и грубости нрава; все так же утверждают, что ни по телесным, ни по духовным качествам новый претендент не походил на первого», – пишет Валишевский. Понятно, что такой мизерабль не мог быть поляком! Хотя – есть версия, что самозванец был выдвинуть на эту роль именно благодаря своему внешнему сходству с царем Дмитрием Ивановичем, то есть, был вовсе не так дурен наружностью, как его малюет польский историк.

Мнение Валишевского о непричастности поляков к появлению самозванца опровергает другой не менее известный поляк – Сапега. По свидетельству Конрада Буссова, пьянствуя со своими офицерами во время осады Троицы, Ян (Иван) Сапега заявил: «Мы, поляки, три года тому назад посадили на московский трон государя, который должен был называться Димитрием, сыном тирана, несмотря на то, что он им не был. Теперь мы второй раз привели сюда государя и завоевали почти половину страны, и он должен и будет называться Димитрием, даже если русские от этого сойдут с ума».

Царь Михаил Федорович впоследствии писал французскому королю, что самозванец был иудей, у которого будто бы нашли Талмуд и рукописи на еврейском языке. Краткая Еврейская Энциклопедия тоже считает его евреем: «Евреи входили в свиту самозванца и пострадали при его низложении. По некоторым сообщениям… Лжедмитрий II был выкрестом из евреев и служил в свите Лжедмитрия I».

Тушинский вор

Соглашаясь с тем, что поляки лишь воспользовались ситуацией в Московском царстве, надо указать на то, что ни Болотников, ни тем более, «царевич Петр» не имели самостоятельного значения, а являлись ставленниками боярина Телятевского и князя Шаховского, имевших, в свою очередь, сильного покровителя в Москве, который и являлся основной пружиной развития всех событий, связанных с царем Дмитрием I и с Тушинским вором.

Интересно и то, что Лжедмитрий появляется тогда же, когда Болотников начинает терпеть поражения. В июле 1607 г. царские войска разгромили его армию под Каширой. Поражение Болотникова являлось следствием отпадения от него сначала боярина Телятевского, а затем – и князя Шаховского. Из чего можно сделать вывод, что заговорщики в Москве испугались дальнейшего усиления народного движения и его выхода из-под контроля. Те, кто в действительности руководил событиями, решили отдать повстанцев на растерзание Шуйскому, и начать все сначала – с новым своим ставленником. И вот, незадолго до битвы под Каширой, в июне того же года, впервые появляется на политическом горизонте новый «Дмитрий Иванович» – как утверждают, в белорусском городке с говорящим названием Пропойск.

Точности ради надо сказать, что самозванец – кем бы он ни был – заявил о себе еще при царе Дмитрии I, называясь «всего лишь» дядей царя – Андреем Андреевичем Нагим. В Пропойске его арестовали по подозрению в шпионаже и отправили в Стародуб под конвоем. Все это свидетельствует о том, что новоявленный «царский родственник» не был местным уроженцем – иначе жители Пропойска знали бы его как облупленного. Интересно и то, что обвинили его в серьезном преступлении, но вместо допросов и пыток отправили в близлежащий крупный город, центр бывшего княжества, где он чувствовал себя совершенно свободно и даже послал агитировать по окрестностям своего подручного, назвавшегося «московским подьячим Александром Рукиным», который принялся уверять местных жителей, что царь Дмитрий Иванович жив и находится в Стародубе. Нечего и говорить, как заинтриговал он слушателей. Особенный интерес проявили жители Путивля. Недолго думая, они потребовали от «подьячего» предъявить государя или пойти под пытки. Пришлось привести путивльцев к «царскому дяде» и объявить того царем. «Нагой» сначала отпирался, но собравшиеся вокруг стародубцы и путивльцы пригрозили пытками и ему. Тогда самозванец резко сменил курс и потрясая палкой (видимо, ввиду отсутствия посоха) закричал на окружавших его людей: «Ах вы б… дети, еще вы меня не знаете: я государь!» Тут произошла патриархальная картина единения народа и власти: стародубцы пали «царю» в ноги и стали просить о прощении: «Виноваты, государь, перед тобою!». А потом принялись собирать деньги и войска для похода на Москву.