Андрей Губин - Молоко волчицы

Спиридон и Денис Коршак чистили коней. В конюшню вошли полковой есаул, два субалтерн-офицера соседнего кавалерийского полка и какой-то бритый штатский господин с кавказской тросточкой.

— Казак Коршак, — сказал есаул, — этот господин из полиции.

Господин ласково поклонился Коршакову:

— Я должен обыскать вас, снимите черкеску, сапоги, шапку.

Денис разделся. Спиридона резанул по сердцу треск отрываемой подкладки, ждал — вот сейчас зашуршат ассигнации или покатятся золотые червонцы. Но сыщик ничего не обнаружил.

— Вам знакомо это письмо? — показал он Денису мелко исписанный листок.

— Да, письмо от станичного учителя… По какому праву вы обыскиваете меня и залезли в мой сундук?

— Вот приказ обер-прокурора. Ваш учитель приговорен к повешению. Теперь занимаемся учениками. Где храните литературу?

— Какую?

— Не валяйте дурака. Где книги?

— В сундуке.

— Видел: «Королева Марго», «Обломов» и прочее. Я спрашиваю, где изволите держать господина Карла Маркса сочинения? Из письма вашего учителя явствует, что таковые вам посылались.

— Не получал.

— Где ваше седло?

У Спиридона захватило дух — мало ли что! Стоя в полутьме, сзади сыщика, он мигнул Денису на свое седло. Денис снял с крюка и поднес к дверям, к свету седло Спиридона. Сыщик внимательно осмотрел подушки, потники, торока. Ничего.

Субалтерн-офицеры, молоденькие, розовощекие, с усмешкой смотрели на сыщика — они были понятыми и, как все военные, недолюбливали полицию. Есаул, заботящийся о чести полка, откровенно позевывал. Наконец Денис и Спиридон остались в конюшне одни.

— Что у тебя в тороках? — задыхаясь, спросил Спиридон.

— Книга…

— Дай сюда! — хорунжий взял книгу, подержал ее на расстоянии, как змею, и утопил в яме с навозной жижей, под дощатым настилом. Спросил:

— Против… царя?

— Нет, — не признался Денис. — Против богатых. Не Маркса. Господина Плеханова сочинение.

Хорунжий был потрясен. Денис, добрый малый, честный товарищ, с которым в детстве ходили за подснежниками, дрались с кубековцами, разоряли гнезда сов и луней, пасли гусей и телят, христаславили, Денис, исправный по службе казак, имеющий трех коней, серебряное оружие, туго набитый кошелек, сын станичного богача скотовода, — Денис против богатых! Бешенство только теперь подкатило к глазам хорунжего. Он схватил плеть и всыпал бунтовщику пяток-другой горячих. Денис не пошевельнулся.

— Ты еще, чудом, не богоборец?

Денис молчал, побледнев.

— Смотри, Денис, голову оторву, если замечу какие книжонки, не попадайся!

— Не попадусь… Спасибо, Спиридон Васильевич, век не забуду, — Денис впервые назвал друга детства по отчеству.

— Ставь полуштоф! — приказал командир. По дороге спросил: — В тюрьму могли посадить?

— В каторгу сослали бы, могли и повесить. Наума Абрамовича повесили.

— Тогда четверть спирта, — уточнил свое вознаграждение хорунжий.

С тех пор жилось Денису неуютно — был человек, владеющий его тайной. В глубине сознания он хотел бы, чтобы Спиридон погиб, исчез. Он часто угощал командира вином. Спиридон стыдился этого, но какой казак откажется от чарки!

Немало табаку пожгли казаки в караулах у полкового штандарта. И вот служить им осталось считанные дни.

Шел тысяча девятьсот десятый год.

Командир полка Арбелин вызвал караул знамени. Начистили казаки сапоги, закрутили усы, явились. Арбелин занимал крыло небольшого замка на утесе. Казаки чтили князя за род, простоту и несметные богатства. В дворянских книгах упоминался предок князя, вышедший ко двору с Кавказа в свите Марии Темрюковны. При Елизавете Прекрасной в черкесские жилы влилась голубая немецкая кровь. Арбелин родился в чине сержанта. Наследовал обширные поместья, капиталы во многих заграничных банках и даже горы, помеченные на картах как высочайшие — по словам князя, Эльбрус принадлежал Арбелиным. Служа в казачьих боевых частях, князь не делал никакой карьеры при дворе, подтрунивал над генеральным штабом и в сорок лет был полковником. Будучи философом, не женился. В замке была женская прислуга с польскими и итальянскими именами, оставшаяся от покойной матери. Кому она прислуживала, не ясно — полковник обходился денщиком. Казакам Спиридона приходилось седлать служанкам коней и ездить с ними на прогулки. Там рвали они лилии, плели венки, амурничали с казаками, ожидая князя, который любил играть с ними в лапту.

Полковник встретил казаков по-домашнему — нездоровилось. Приказал: через два дня приготовить стол на семь персон. Персоны же будут знатнейшие. Однако пусть казачья еда на сей раз заменит ухищрения французской кухни. Казаки подивились поручению — ведь у князя в соседнем именье целая орда поваров и поварят. Но каждый казак умеет готовить пищу и обряжать горницы для пиров. Для этого есть у них разные причиндалы кухонный снаряд, и всегда наготове поговорка: