Андрей Дышев: Поцелуй волчицы

Андрей Дышев

События, описываемые в романе, – литературный вымысел. Некое сходство с действительностью рекомендуется воспринимать как случайное совпадение фантазии и реальности.

Все мы мудры задним умом. Конечно, я не должен был оставлять Валерку одного. Это был тот самый случай, когда своим желаниям надо наступить на горло. Он попросил меня о помощи, а я скривил лицо и сходу придумал причину отказа. Судьба тотчас воспользовалась трещиной между нами и подтолкнула Валерку к месту казни.

Но в ту ночь я даже предположить не мог, что ждет меня впереди. Было около двенадцати, когда я проехал Ангарский перевал. Вокруг творилось что-то ужасное. Яростные порывы ветра стегали лобовое стекло "крайслера" косыми розгами ливня, отчего машина – двухтонный универсал, дрожала всем корпусом, словно стояла под тяжелыми струями водопада. В свете фар светились миллиарды дождевых капель, со страшной скоростью несущиеся мне навстречу. Призрачные стволы деревьев раскачивали черными кронами с такой силой, что листва сыпалась с них, словно стояла глубокая осень. Молнии сверкали одна за другой, напоминая гигантскую лампу, у которой было не все в порядке с контактом. Исполинское тело горы Чатыр-Даг, освещенные вспышками, нависало над шоссе, утяжеляя и без того мрачный пейзаж.

Я убрал ногу с педали газа. "Дворники" не успевали разгребать поток воды с лобового стекла, и оно было прозрачным не более, чем первый тонкий лед на озерах. Не хватало еще вылететь на повороте с дороги, подумал я, вглядываясь в мутную мглу.

Подсветка приборной панели вспыхнула мягким зеленоватым светом. Я вынул из держателя и поднес к уху мобильный телефон. Это надо было сделать еще в аэропорту, с опозданием подумал я, набирая номер. Кнопки мелодично отозвались под моими пальцами. Раздался длинный гудок, а затем ответил далекий женский голос.

– Зинаида Васильевна, – сказал я, поддерживая трубку плечом и переводя рычаг скоростей на более низкую передачу. – По всем фронтам – отбой. Из-за погоды самолет не прилетел.

Я знал, как домработница отреагирует на эти слова и, не перебивая, дал ей возможность выплеснуть эмоции.

– Не прилетел! И что мне теперь прикажете делать? – начала сокрушаться женщина. За ее словами стоял шипящий фон. Это были не эфирные помехи, а потрескивание кипящего масла на сковородке или сотейнике. – Я уже стол сервирую. Осетрина почти готова. И что теперь? Все в помойку?

– Продукты положите в холодильник, в гостиной откройте окна и идите домой, – ответил я.

– Вы что! – возмутилась женщина. Было слышно, как она двигает кухонную утварь. – Окна открыть! Хотите, чтобы шаровая молния влетела?

Это была очень милая женщина. Она все воспринимала близко к сердцу и относилась ко мне как к ребенку. Иногда я уставал, подолгу общаясь с ней, но ее мягкий нравоучительный прессинг давал ощущение защищенности. Рядом со мной не было другого человека, который бы так трогательно и искренне заботился обо мне.

– Хорошо, – вздохнула домработница. – Я все уберу в холодильник. К утру осетрина будет похожа на сырой гипс, а питу откажется есть даже Мадера. Заверяю вас, что так и будет. Вы наверняка промокли с ног до головы…

– Ничуть…

– Не спорьте! – перебила меня женщина. – Ваш героизм никому не нужен. Потрудитесь сразу же переодеться в сухое и выпить водки с календулой. Обещаете?

– Обещаю, – ответил я, отключая телефон.

Редкое явление – синоптики не ошиблись. Я получил телеграмму от Валеры Нефедова сегодня днем, за восемь часов до того, как он должен был прилететь в Симферополь московским рейсом. Погода была отличная, и я не придал значения предупреждению гидрометцентра о приближении мощного грозового фронта. Когда я приехал в аэропорт, небо уже открыло все свои кингстоны, и огненные трещины молний смешались с дождевой водой в дьявольском коктейле. Аэропорт закрыли. В справочной мне сказали, что самолет из Москвы не вылетел и до утра вряд ли поднимется в воздух.

Я бы остался ночевать на стоянке аэропорта в своем "крайслере", задние сидения которого легко превращались в удобное ложе, но был уверен, что Валера не станет ждать погоды и коротать ночь в зале ожидания Внуково. Как всякий нормальный эфэсбэшник, Нефедов не умел понапрасну транжирить время. Он наверняка сдал билет и пересел на поезд.

Красные огни габаритов идущей впереди машины вспыхнули глазами ночного хищника и стали быстро приближаться. Сквозь мокрое стекло они казались звездами с тонкими длинными лучами. Машина – кажется, это была темная "семерка" – тормозила на мокром асфальте слишком резко, и я мысленно выругался, вдавливая ногу в педаль тормоза. Сработала антиблокировочная система, педаль под моей ногой часто задрожала. Я опустил боковое стекло и высунул голову, чтобы дать водителю "семерки" добрый совет о правилах торможения на скользкой дороге. Но "семерка", остановившись всего на секунду, снова рванула вперед, быстро отрываясь от моего "крайслера".