Тихон Семушкин - Алитет уходит в горы

Он вспомнил бородатого начальника, вспомнил его слова о переделке жизни, американские спички и русский табак "папушу". "А? Вельбот? Какой вельбот? А? Бабы и те сколько навозили моржей!.. А Тэвлянкау? Разве он охотник? Разве он лучше меня знает жизнь и повадки зверей? Мотор подвозит его к самому носу моржа! Пусть он на байдаре попробует угнаться за мной... Они веселы теперь, эти заовражцы. Пожалуй, над Лёком посмеиваются".

И старик велел позвать к себе Тэвлянкау.

Тэвлянкау незамедлительно прибежал.

- Лёк, - сказал он, - ты хочешь получить два моржа, которые давал нашей артели? Теперь мы отдадим четыре. У тебя все-таки маловато моржей.

Лёк сердито нахмурил лоб, прищурил глаз и плюнул в берестяную коробочку. Он хотел выгнать Тэвлянкау, но, сдержавшись, сказал:

- Не за этим позвал тебя. - И, подняв на него глаз, промолвил: Спросить хочу: ты лучший охотник, чем я? А?

Тэвлянкау молчал.

- Или ты больше меня знаешь жизнь? А?

- Ты самый лучший охотник, Лёк. Об этом все люди знают. У нас только мотор очень хороший охотник, - сказал Тэвлянкау.

- Мотор? - спросил Лёк. - Он хорошо охотится. Я все время следил за вами. Пожалуй, трудно угнаться за мотором.

- Лёк, когда мы торговали в кочевьях на Горячих ключах, мы в снегу нашли мотор. Американ Ник там жил. Мы ждали его два дня. Корму для собак не стало. Теперь этот мотор у Русакова в складе. Он сказал: если бы Лёк был в артели, можно мотор поставить на его байдару. Она будет ходить еще быстрее, чем вельбот. Так говорит Русаков.

Лёк привскочил. Глаз его заиграл, и он сказал:

- Пожалуй, он правильно думает. Моя байдара крепкая, легкая.

- Только и этот мотор взяла наша артель. Вот так, Лёк, - сказал Тэвлянкау.

Старик задумался. Он накрошил "папуши", закурил и решительно сказал:

- Я пойду в артель. И все мои охотники пойдут. А как ты думаешь: можно воткнуть мотор в мою байдару? Ведь в вельботе колодец сделан для мотора.

- Русаков сказал, что мотор можно подвесить сзади кормы твоей байдары. Говорит, очень хорошо пойдет. Там нужно прибить большими гвоздями толстую доску.

- Нет. Гвоздями нельзя. Ремнями я ее прочно привяжу.

Тэвлянкау был очень рад, что Лёк захотел присоединиться к артели. Все знали, что Лёк - самый опытный охотник в стойбище. И то, что старик решил идти по тропинке новой жизни, его бесконечно обрадовало. Всем было ясно, что артель нуждалась в совете такого человека. Тэвлянкау весело сказал:

- Пойдем, Лёк, к Русакову.

- Не, не, подожди. Ты моторный человек?

- Да! - гордо ответил Тэвлянкау.

- А председателем артели я буду сам. Вот, - сказал Лёк. - Потому что ты молодой и мне нельзя слушаться тебя.

- Хорошо, Лёк, я согласен. Только собрание надо сделать. Новый закон такой. Собрание меня выбирало. Теперь пусть тебя выберут.

- Не надо собрания. Зачем выбирать? Разве люди не знают, какой я великий ловец? Ты скажи им, что я буду председателем артели.

- Лёк, ты сам скажешь им об этом. Они все захотят выбрать тебя председателем.

Старик подумал и сказал:

- Пусть будет собрание. Только баб энмакайских не пускай. Не дело путаться женщинам с мужчинами на охоте. - И, помолчав, Лёк добавил: - Если ты говоришь правду, что мотор будет быстро возить мою байдару, мы будем охотиться так: я возьму из твоей артели лучших стрелков и гарпунщиков, а своих тех, которые похуже, отдам на твой вельбот. Я буду бить моржей, а ты на своем вельботе возить их на берег. Пусть вельбот ходит туда-сюда. Он тяжелый, твой вельбот, к нему можно еще пристегнуть маленькую байдару на буксир.

- Очень хорошо, Лёк, очень хорошо! - радостно подтверждал Тэвлянкау.

- Ступай зови людей на собрание, - распорядился Лёк.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Инженер Дягилев, предполагая провести в горах только лето, остался и на зиму. Привычный к полевой жизни, он кочевал от стойбища к стойбищу, работая над топографией местности на этом огромном белом пятне. Дягилев готовил схематическую геологическую карту. Он ставил перед собой узкую цель: дать предварительные материалы для предстоящих экспедиций, которые проведут инструментальные съемки. Оленеводы охотно доставляли его в любой пункт, так как Дягилев каждый раз писал записки в ближайшие фактории, по которым проводники получали табак и патроны. Он жил жизнью кочевника-оленевода, питался тем, чем питались они сами, одевался в такие же удобные, легкие и теплые одежды, как и они.

За все время своего зимнего путешествия он почти месяц прожил у Саблера, о котором уже успел сообщить Лосю.