Тихон Семушкин - Алитет уходит в горы

- Домой надо ехать. Жалко пять моржей. Но пусть. Убьем еще. Один морж на берегу дороже десяти в воде.

Прибыв на берег, Лёк, веселый и довольный, пошел в факторию.

- Анна, - сказал Лёк, - артельный вельбот спит, мотор спит, а я привез четыре моржа. Лёк правильно сказал, что он много набьет моржей.

- Лёк, заходи в комнату, я тебя чаем напою, крепким, - предложила Анна Ивановна.

- Пойдем, пойдем, - с улыбкой сказал Лёк.

Он прочно уселся на венском стуле и насмешливо смотрел на русскую женщину.

- Что ты на меня так смотришь, Лёк?

- Я видел, как ты провожала артельную байдару. Меня не пришла проводить. А я ведь лучший охотник, - обиженно сказал старик.

- Я не успела, Лёк. Ты очень быстро уплыл. Но ты должен помочь мясом артельным людям. У всех ведь мясо вышло.

Лёк усмехнулся, отхлебнул чай и сказал:

- Я велел отдать заовражцам две моржовые туши, а то, чего доброго, с мотором они останутся без еды.

- О, ты хороший человек, Лёк!

- Конечно, хороший, - великодушно согласился он.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Наступила весна. Русаков вернулся домой по последнему снегу. За два с половиной месяца он объехал много стойбищ и установил хорошие отношения с оленеводами. Его всюду встречали радушно, как самого желанного гостя. Еще бы, торгующий человек!

По всем кочевым стойбищам шла хорошая молва о русском купце. Правда, некоторые считали Русакова простачком, потому что он не знал цены своим товарам. Он слишком много давал товаров за каждую шкурку; даже за шкуру оленя, которая совсем ничего не стоила, он платил пачку патронов и один кирпич чаю.

- О-хо! Так никто еще не торговал. Плохо только - спирту не возит.

Развозной торг Русаков организовал по своей инициативе и был очень доволен результатами поездки. Единственно, что вызывало у него сомнение в целесообразности торговли экспедиции, - это то, что девяносто шесть собак - упряжки восьми нарт - съели за это время более шестисот оленей.

"Ведь это же целое стадо! Это не по-хозяйски, - размышлял Русаков, возвращаясь домой. - Так можно перевести оленей. Надо переходить на олений транспорт, который обеспечивается подножным кормом".

Русаков был не просто торговцем. Он менял шкурки на товары и думал: как бы в горах организовать Советскую власть? В кочевых стойбищах он видел, что родовые советы разваливались и исчезали бесследно на другой же день после того, как уезжал их организатор - ревкомовский работник. Люди в горах жили по своим законам, вели натуральное хозяйство, думали только об оленях и всякие разговоры ревкомовцев о перестройке жизни на новых началах забывали немедленно.

Люди в горах - кочевники-оленеводы - были наиболее отсталой частью населения чукотской земли. Их кочевой образ жизни затруднял организацию Советской власти. Но, несмотря на это, слух о новой жизни, о новом законе проник и сюда.

"Через торговый аппарат надо проводить здесь советизацию, - думал Русаков. - Через кооперацию середняков-оленеводов".

Когда Русаков приехал домой, Анна Ивановна встретила его упреками.

- Ты с ума сошел! - выговаривала она ему. - Моржовый промысел начался, а ты увез охотников в горы.

- Моржи появились? - живо заинтересовался Русаков.

- Конечно. Лёк ходит да подтрунивает над артельщиками. "Вельбот спит, мотор спит", - так и говорит все время. Ты сам организовал артель и сам же ее разрушаешь.

- Пра-а-вильно. Но ведь и в го-о-орах нужна С-о-оветская власть. Сколько там ра-а-аботы!

- На берегу, среди оседлого населения, нет еще настоящей Советской власти, а ты - в горах! Вы здесь сначала покажите, что такое Советская власть! - горячилась Анна Ивановна.

- Воюют сра-а-азу на всех участках, а не на о-о-одном. Ко-о-операцию надо там. Наступление везде на-а-а-адо вести, сразу по всем фронтам.

- Наступление! Вон Лёк набил моржей, а ты всю артель без мяса оставил. Их родственники ходят по берегу да тебя поругивают. Вот тебе и кооперация!

Русаков вскочил и побежал к мотористу Тэвлянкау, подготовленному еще Осиновым. В яранге Тэвлянкау не было. Все вернувшиеся с гор охотники, бросив собак, тут же сели в байдару и ушли в море, словно на берегу не было ни вельбота, ни мотора.

Русаков рассердился, что охотники ничего не сказали о своем выходе на охоту.

- Вот что делают! Все еще смотрят на мотор как на забаву, - сказал он, поглядывая в море.

По берегу, около самой воды, с морской капустой в руках навстречу Русакову шел Лёк.

- Здра-а-авствуй, Лёк, - сказал Русаков. - А ты почему не на о-о-охоте?