Анна Романова - Петр Первый. Император Всероссийский

Напугав женщин до полусмерти, царь плюнул на пол, многообещающе показал кулак Екатерине и удалился, задевая дверные косяки плечами.

Екатерина стояла ни жива, ни мертва, ощущая, как у ее ног трясется в беззвучной истерике Мария.

– Иди к себе, – устало произнесла царица, переступила через лежащую девушку и опустилась на кровать. Мария подняла голову, огляделась вокруг ничего не выражающим взглядом и, тяжело поднявшись, вышла из покоев Екатерины.

Петр проснулся с раскалывающейся головой и мерзким привкусом во рту. Он тут же вспомнил, что вчера было, и испытал мгновенный всплеск куража – да, он еще вполне силен, он все еще царь, царь, которого должны бояться и дрожать при одном упоминании его имени! Похмелившись остатками водки, Петр велел привести к нему Марию – ему не терпелось увидеть девушку и еще раз насладиться страхом в ее глазах.

Узнав, что государь вызывает ее к себе, Мария вся заледенела. Неужели ему мало вчерашнего вечера, мало ее унижения? Графиня изо всех сил пыталась держать себя в руках, однако сил-то и не хватало – пережитые страдания слишком сильно сказались на ней, да и защитить несчастную от царского произвола было некому. Ее будущий супруг, любимый денщик Петра, Александр Румянцев, обожал своего царя и был готов служить ему до последнего вздоха, поэтому ни о какой защите с его стороны и речи не шло.

Умывшись ледяной водой, Мария решительно натянула простое черное платье, сколола волосы в непритязательный пучок и вышла из будуара. Она – дочь дворян, в ней течет благородная кровь – Петр больше не увидит ее слез, не услышит ее мольбы, нет. Такого удовольствия Мария ему больше не доставит.

Петр ожидал девушку в своем кабинете, развалившись в кожаном кресле и неспешно потягивая вино. Его охватил азарт – такой бывает у охотника, который собирается выслеживать дикого вепря в непроходимом лесу. После того как фаворитка потеряла его ребенка, он не охладел к ней, однако чувства его переросли в некую манию. Петр словно хотел наказать Марию за то, что она подошла к коню, за то, что это стало причиной выкидыша, за то, что застал ее в покоях Екатерины, где женщины, несомненно, плели интриги против него – против человека, который вознес их на вершину роскоши и одарил своей любовью… В дверь еле слышно постучали. Царь улыбнулся в предвкушении и нетерпеливо облизнул пересохшие губы. Мария вошла в кабинет и присела в изящном реверансе, не осмеливаясь поднять глаза на рассматривающего ее Петра. Девушка мужественно стиснула зубы и выпрямилась.

– Вы хотели меня видеть, государь? – кротко спросила графиня, внешне оставаясь спокойной и не показывая паники, которая бушевала в ней накатывающими волнами. Петр невольно восхитился выдержкой любовницы – надо же, вчера ползала перед ним на коленях и захлебывалась слезами, а сегодня стоит перед ним, как ни в чем ни бывало, хлопает ресницами длинными и губы розовые закусывает.

– О чем вы с Екатериной болтали, мой ангел? – весело спросил царь и поманил девушку к себе. Та, не посмев ослушаться, подошла к нему. Петр протянул руку и, дернув Марию за руку, резко усадил к себе на колени.

– Так о чем? – повторил он свой вопрос, щекоча усами шею девушки, чья кожа моментально покрылась мурашками. А если императрица уже рассказала Петру, что Мария приходила к ней в покои вовсе не за душевными разговорами? На самом деле она не собиралась убивать Екатерину – Мария находилась в некоем трансе и не отдавала отчет своим действиям, однако если царь знает о ее поступке, то сейчас он снова играет с ней как кот с мышью… Будь что будет, решила девушка и вскинула на Петра повлажневшие глаза.

– Прощения просила я у императрицы, государь, – покорно произнесла Мария и снова закусила губу. – Умоляла простить меня за то, что я влюбилась в вас, да с супружеского ложа увела, в постель свою холодную…

Царь удивленно взглянул на любовницу: ему что, послышалось? Гордячка Мария Матвеева по собственной воле явилась к самой императрице и раскаялась в грехах своих? Очевидно, слишком сильно повлияла на девушку потеря младенца, да и глупая смерть дурака Апраксина масла в огонь подлила…

– Что же ты, Машенька, за любовь царскую прощения-то просишь? – Петр ласково погладил Марию по плечу. Весь его злой азарт куда-то испарился: хотелось долго сидеть вот так, с теплой дрожащей девушкой на коленях и чтобы никто не смел нарушить сей благословенный покой. Мария, наконец, смогла расслабиться. Ей удалось выиграть эту партию, удалось удержаться на краю пропасти, ведущей прямо в ад царского безумия, удалось смягчить его жестокое сердце. Девушка облегченно выдохнула и склонила голову на плечо Петру, прикрывшему глаза. Внезапно дверь приоткрылась, и в кабинет проскользнула смущенная Екатерина.