Эффективной обороне Распутина от наседавших на него со всех сторон врагов явно мешала «говорящая» фамилия «старца». Уже 15 декабря 1906 года Григорий обратился к Николаю с просьбой: «Ваше Императорское Величество. Проживая в селе Покровском, я ношу фамилию Распутина, в то время как многие односельчане носят ту же фамилию, отчего могут возникнуть всевозможные недоразумения. Припадаю к стопам Вашего Императорского Величества и прошу, дабы повелено было мне и моему потомству именоваться по фамилии „Распутин-Новый“. Вашего Императорского Величества верноподданный Григорий» 53. Царское соизволение поступило в рекордно сжатые сроки: 23 декабря 1906 года.
Несмотря на постоянные усилия Распутина по расширению своего «придворного воспроизводства», его карьера, вполне возможно, оказалась бы не более продолжительной, чем у прочих дворцовых юродивых, рано или поздно надоедавших своим высочайшим покровителям, – если бы не одно в высшей степени удачное для Григория знакомство.
В марте 1907 года Милица Николаевна, пережив краткий период раздражения излишне автономным поведением Распутина в царских покоях и затем временно смирившись с этим фактом, свела Распутина с любимой фрейлиной Александры Федоровны – Анной Танеевой (через месяц вышедшей замуж и ставшей Вырубовой).
Близкое знакомство царей с А. А. Танеевой (Вырубовой) состоялось примерно в то же время, что и с Распутиным, – в 1905 году, когда царствующие особы взяли молодую услужливую фрейлину в поездку на императорской яхте по финляндским шхерам. С осени 1906 года можно, как считает А. Н. Боханов, «вести отсчет развития удивительных взаимных симпатий между царской четой и молодой придворной служащей, не обладавшей никакими особыми качествами, кроме душевных» 54. За годы, предшествующие ее знакомству с Распутиным, «молоденькая фрейлина стремительно становится действующим лицом… всей жизни [царской] семьи», став фактически «рядом с троном» 55. «Эта женщина, пользовавшаяся безграничным доверием и расположением государыни, была своеобразным и особенным существом, а по характеру, по образу жизни и всему своему поведению удивительно вписывалась в идиллию Царского Села» 56.
«Слишком ограниченная, чтобы иметь собственное мнение о людях и вещах, – характеризовал Анну Вырубову Дж. Бьюкенен, – она сделалась бессознательным орудием в руках Распутина и тех, с которыми он имел дело» 57, став не только «фонографом» 58слов и желаний «старца», но и его поводырем в сложном лабиринте закулисных дворцовых интриг.
«Вследствие неудачно сложившейся семейной жизни, – пишет один из членов Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, Владимир Руднев, – религиозное чувство А. А. Вырубовой развивалось все сильнее и, можно сказать, стало принимать характер религиозной мании; при этом предсказание Распутина о терниях жизненного пути явилось для Вырубовой истинным пророчеством. Благодаря этому она стала самой чистой и самой искренней поклонницей Распутина, который до последних дней своей жизни рисовался ей в виде святого человека, бессребреника и чудотворца» 59.
Впрочем, не все исследователи разделяют точку зрения об ограниченности и простодушии Вырубовой. Так, Э. С. Радзинский, считает, что «женщина, назначавшая и свергавшая министров, управлявшая порой и стальной волей царицы, умела выглядеть простой русской дурехой. Эта удобная маска давно стала ее лицом». В действительности за маской простушки, согласно версии Радзинского, скрывались стремление к власти и страстная влюбленность в Александру Федоровну, камуфлируемая отвлекающими играми – в чистую и безнадежную любовь к Николаю, а также в несчастную супружескую любовь, которая оставила ее девственницей на всю жизнь. О том, что такая точка зрения неверна исторически, аргументированно говорит А. Н. Боханов. Но она неверна и психологически, ибо предполагает наличие у Вырубовой склонности к тому, чтобы «казаться, а не быть», иными словами, постоянно играть на публику. Известно, однако, что именно это артистическое начало, предполагающее перманентную «работу на зрителей», у Вырубовой отсутствовало напрочь.
Остается, таким образом, предположить, что в своих страстных порывах по отношению и к Александре Федоровне, и к Николаю, и, конечно же, к «отцу Григорию» Анна Вырубова была совершенно искренна. Что, в общем, не так уж удивительно, учитывая «незавершенный», полуплатонический характер этих ее сердечных привязанностей. Все это, разумеется, не исключало того очевидного обстоятельства, что сам факт тесной близости к царской семье и к их «другу» был для социально не состоявшейся Вырубовой в высшей степени значимым. Он позволял ей чувствовать себя психологически полноценно, придавая ей уверенность и возвышая ее в ее собственных глазах над окружающими.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу