Чарльз Диккенс - История Англии для юных

В этот же день отличился Оксфордский университет: сделав вид, что поверил в справедливость приговора, вынесенного лорду Расселу, он назвал короля в одной бумаге «Дыханием жизни» и «Помазанником Божьим». Бумагу парламент впоследствии поручил сжечь городскому палачу, о чем я сожалею, поскольку предпочел бы, чтобы она висела под стеклом в рамке где-нибудь в общественном месте как напоминание о низости и в назидание человечеству.

Жена лорда Рассела во время суда помогала ему как секретарь

Следом начался суд над Алджерноном Сидни, и Джефрис восседал там, точно раздувшаяся, готовая лопнуть от злости темно-красная лягушка.

— Я молю Всевышнего, мистер Сидни, — сказал после объявления приговора верховный судья веселого королевства, — позаботиться о вашем душевном состоянии, потому что вижу, вы не готовы к уходу в мир иной.

— Милорд, — отвечал узник, решительно вытягивая вперед руку, — пощупайте мой пульс, и вы узнаете, взволнован ли я. Слава Богу, я никогда не чувствовал себя бодрее, чем сейчас.

Алджернона Сидни казнили на Тауэр-Хилле седьмого декабря 1683 года. Умер он геройски и, говоря его словами: «За благородное дело, которому был предан с юных лет, чудесным образом осененное частым присутствием Господа».

Герцог Йлок с досадой смотрел, как его племянник, герцог Монмут разъезжает по стране, словно сам король, участвует в народных забавах, крестинах, прикасается к детям, чтобы уберечь их от золотухи, и даже исцеляет страждущих, гладя их лица, хотя, боюсь, пользы он им приносил столько же, сколько любой из тех, кто носил на голове корону. Отец заставил герцога Монмута написать письмо с признанием, что он принимал участие в заговоре, стоившем лорду Расселу головы, и герцог, будучи человеком слабохарактерным, написал письмо, потом усовестился и забрал назад. За это его выслали в Нидерланды, но вскоре он вернулся и имел с отцом разговор, о котором не знал герцог Йоркский. Казалось, Веселый Монарх вновь благоволит к сыну, а не к герцогу Йоркскому, но тут смерть замаячила в веселых галереях Уайтхолла и привела в непередаваемое замешательство распутных господ и бесстыжих дам.

В понедельник, второго февраля 1685 года, веселого пенсионера и слугу короля Франции разбил паралич. К среде состояние его сделалось безнадежным, а в четверг ему об этом сообщили. Король не согласился принять причастие от епископа Батского, протестанта, и герцог Йоркский, велев всем удалиться от одра, шепотом спросил у брата, не прислать ли тому католического священника. Король ответил: «Ради Бога, брат, прошу тебя!» Герцог тайком провел по черной лестнице человека по фамилии Хадлстон, в парике и плаще. Это был священник, который спас когда-то королю жизнь после бритвы при Вустере, и герцог Йоркский сказал брату, что достойный господин в парике спас некогда его тело и явился теперь спасти душу.

Веселый Монарх прожил эту ночь и скончался назавтра около полудня, в пятницу, шестого. Напоследок он произнес две человечные фразы, и они стоят того, чтобы их запомнить. Королева послала к королю сказать, что плохое самочувствие мешает ей находиться при нем, и она просит у него прощения, и он ответил: «Несчастная женщина, она просит прощения у меня! Это я прошу у нее прощения от всей души. Так ей и передайте». И еще он сказал, вспомнив о Нелл Гвин: «Не дайте бедняжке Нелли голодать».

Умер он на пятьдесят пятом году жизни и на двадцать пятом своего правления.

Король Яков Второй был личностью настолько неприятной, что даже большинству историков его брат Карл кажется в сравнении с ним просто душкой. Единственная цель короткого правления Якова заключалась в том, чтобы восстановить в Англии католическую религию. И он преследовал ее с таким глупым упорством, что его карьера очень скоро пришла к концу.

Первым долгом Яков уверил свой совет, что будет стараться сохранить утвержденное законом управление церковью и государством и не оставит церковь своим попечением и поддержкой. Эта прекрасная речь вызвала в обществе бурю восторга. О нерушимости слова короля кричали с трибун и подмостков доверчивые люди, не подозревавшие о том, что он создал тайный Католический совет, одним из главных членов которого был коварный иезуит отец Петр. Со слезами радости на глазах Яков принял первые пятьсот тысяч ливров пенсии, назначенной ему королем Франции. Однако, соединяя в своем презренном нутре подлость и надменность, он всегда рьяно отмежевывался от французского короля, чьи денежки прикарманивал. Поскольку парламент — несмотря на публикацию Яковом двух статей в пользу папства (я думаю, никакой пользы ему не принесших), написанных покойным королем и найденных в его шкатулке, и демонстративное посещение им мессы, — был очень подобострастен и пообещал ему большую сумму денег, он начал свое правление с уверенностью, что может делать все, что ему заблагорассудится, и с решимостью это делать.