Игорь Князький - Тиберий - третий Цезарь, второй Август…

Эти опасности Тиберию удалось достаточно легко предотвратить. Клемента заманили в засаду и захватили. Заговор Либона был быстро раскрыт и обезврежен. При этом Тиберий из осторожности не пошел на прямые репрессии, дабы не начинать слишком сурово свое правление. Нельзя было не учитывать статуса Либона. Потому к ответу перед сенатом его привлекут только через год. Думается, здесь Тиберий учел и происхождение понтифика. Род Скрибониев породнился ведь с Августом, пусть он и предпочел затем Скрибонии Ливию Друзиллу, мать Тиберия и Друза Старшего.

Любопытны меры предосторожности, предпринятые Тиберием в отношении Либона. Когда в присутствии принцепса Либон в числе прочих понтификов приносил жертвы богам, Тиберий приказал выдать ему для совершения обряда не традиционный стальной, острый жреческий нож, а нож свинцовый. Таким ножом покушаться на жизнь человека сложно. Так Тиберий подстраховался от возможного намерения Луция Скрибония Либона повторить злодейское деяние Марка Юния Брута. А когда однажды Либон вдруг напросился к Тиберию на тайный разговор, император согласился беседовать с ним только в присутствии своего сына Друза. Более того, когда они вдвоем вышли на прогулку, Тиберий оперся на правую руку Либона и постоянно ее сжимал. Так он лишал недуга возможности нанести предательский удар. К счастью для Тиберия Либон не был левшой…

Не во всех случаях, однако, Тиберий проявил великодушие в начале своего правления. Оказалось, что злопамятность свойственна ему в самой полной мере. Он не забыл и не простил Тиберию Семпронию Гракху своего семейного унижения. Да, Юлию он так и не сумел полюбить, но позор от ее открытой во время их злосчастного супружества связи с Гракхом запомнился ему крепко. Обретя высшую власть, Тиберий немедленно вспомнил о нем. Гракх уже долгие годы находился в ссылке на острове Керкина близ африканского побережья Средиземного моря, у провинции Африки (совр. Тунис). В ссылке незадачливый любовник Юлии отбывал по велению Августа. Тиберий счел эту кару недостаточной и, утвердившись на Палатине, немедленно отправил на остров убийц. Тацит так описывает трагический финал жизни Гракха: «Воины, посланные туда, чтобы умертвить его, нашли его на выдававшемся в море мысе не ожидающим для себя ничего хорошего. По их прибытии он обратился к ним с просьбою немного повременить, чтобы он мог написать письмо с последними распоряжениями своей жене Аллиарии. После этого он подставил шею убийцам; своей мужественной смертью он показал себя более достойным имени Семпрониев, чем при жизни. Некоторые передают, что воины были посланы к нему не из Рима, а Луцием Аспренатом, проконсулом Африки, по приказанию Тиберия, который тщетно рассчитывал, что ответственность за это убийство молва возложит на Аспрената». {226} 226 Тацит. Анналы I, 53.

В том же 14 г. скончалась и Юлия, дочь Августа, вдова славного Марка Випсания Агриппы, к браку с которой Август затем принудил Тиберия, что и привело к роковым последствиям. Эта семейная драма растянулась на десятилетия и завершилась подлинно трагически.

Юлия проживала в городе Регий (совр. Реджо ди Калабрия) на самом юге Италии у пролива, отделяющего Апеннинский полуостров от Сицилии, куда она была переведена после пребывания в ссылке на острове Пандатерия близ берегов Кампании. Смерть ее выглядела естественной, но Тацит уверенно приписывает уход Юлии из жизни воле Тиберия: «Теперь, достигнув власти, он извел ее — ссыльную, обесславленную и после убийства Агриппы Постума потерявшую последние надежды — лишениями и голодом, рассчитывая, что ее умерщвление останется незамеченным вследствие продолжительности ссылки». {227} 227 Там же.

Прямых доказательств причастности Тиберия к смерти Юлии Старшей нет. Но памятуя о его ненависти к ней и зная о судьбе Гракха, а унижен-то Тиберий был обоими любовниками, усомниться в том, что он мог приказать умертвить ее довольно сложно. Что до столь мучительного способа — то ведь в дальнейшем Тиберий будет подобным образом избавляться от нежелательных персон как раз из числа родственников.

Гибель Агриппы Постума можно если не оправдать, то хотя бы объяснить государственной необходимостью, да и был известен Тиберию подобный поступок Августа в отношении Цезариона. А вот расправа над Гракхом и, скорее всего, над Юлией Старшей показали, что не зря нового принцепса подозревали в скрытой жестокости. Увы, злоба и мстительность оказались совсем не чужды Тиберию. Характер его, сложный и противоречивый, наложит отпечаток на всё его правление. И здесь необходимо привести характеристику Тиберия, справедливее сказать — его глубокий психологический портрет, данный преемнику Августа великим историком Дионом Кассием Кокейаном. Вот что писал он о Тиберии, завершив повествование о правлении Августа: