Лев Минц - Блистательный Химьяр и плиссировка юбок

Тем не менее большинство детей из еврейских семей уже ходили в чешские гимназии. Очень популярны были в стране поэт Иржи Ортен, погибший впоследствии в лагере Терезин, и писатель-юморист Карел Полачек. Тот ухитрился издаваться даже при оккупации — под любезно одолженной фамилией друга-арийца.

Фамилия Полачек (и другая форма: Полак) звучит для чехов почти как Рабинович в России. В анекдотах там часто фигурирует пани Полачек (или Полак). Чтобы понять юмор ситуации, надо помнить, что по-чешски к любой женской фамилии (даже иностранной!) добавляется окончание «-ова»: к примеру, президент Клинтон и пани Клинтонова; президент Путин и пани Путинова (а был бы наш президент Ивановым, так супруга стала бы в чешской печати Ивановова). Как же надо было не знать чешского языка, чтобы назвать себя «пани Полачек»! (Вроде Анна Петровна Иванов.)

Боюсь, что этот анекдотический факт лучше ученых исследований показывает ситуацию чешского еврейства, не вовремя попавшего между двух стульев. А то и жерновов…

Читатель, наверное, обратил внимание на то, что мы в предыдущих частях говорили о чешских евреях, а не о чехословацких, хотя совсем еще недавно Чехия и Словакия были единой и не такой уж большой страной. Не такой большой, чтобы разница в еврейских общинах обеих частей была столь уж заметной. И тут вы ошибаетесь. Разница была огромной: в восточной части Чехословацкой республики жили совсем уже другие евреи — венгерские, — принадлежащие к одной из самых заметных в мире еврейских этнических групп. (Заметим в скобках, что дальше к востоку находился регион Чехословакии — Подкарпатская Русь, часть Галиции с самым еврейским из всех еврейских населением, с лучшим идишем и так далее. Но разговор сейчас не о нем, хотя подавляющая часть и чешских, и венгерских, французских и американских и прочих евреев вела корень именно из этих мест.)

Прежде чем начать обстоятельный разговор о венгерских евреях, будем надеяться, поучительный и полезный, вспомним о том, что совсем недавно — в историческом плане — Венгрия не была той маленькой страной, которую не сразу разглядишь между незаметной Австрией и такой же Словакией. Некогда это была очень большая страна.

Венгрия — составная часть Австро-Венгерской империи, второго после России по величине государства в Европе — включала в себя Словакию, половину Румынии, половину Сербии, Хорватию, Закарпатскую Украину и прочая, прочая, прочая. Мы, естественно, приводим современные географические названия. Тогда же это было Королевство Венгрия с единственным государственным языком — венгерским. Остальные в лучшем случае могли преподаваться в школе как факультатив. Вопрос языка для нашей темы очень важен, ибо без него нельзя было добиться ничего, даже в лавке торговать.

С середины XIX столетия, когда идея двуединой — австрийской и венгерской — монархии получила конституционное подтверждение, Венгрия стала стремительно развиваться. Росли города, стекалось в них население. Еврейское же население стекалось туда, обгоняя другие этнические группы на корпус. Не было в галицийских и подкарпатских деревушках и штетлах семьи, которая бы не делегировала кого-нибудь из своих членов в Будапешт, Пожонь (ныне Братислава), Коложвар (теперь Клуж в Румынии). Это выглядело почти как исход в «Голдене Медине» — в центральноевропейских масштабах, разумеется. К тому же ехать ближе, все понятнее, а окажетесь вы шлимазлом — ночь пути, и вы уже у мамы в хате.

Короче говоря, к началу прошлого века процент еврейского населения в Будапеште был примерно такой, как сейчас в Нью-Йорке.

Причина таких провенгерских настроений была довольно проста, хотя и неожиданна. Дело в том, что при переписях населения Венгерского королевства в составе Австро-Венгрии евреи учитывались как венгры, в каком бы уголке страны они ни жили и даже если не владели венгерским языком. Ведь главной слабостью страны было то, что нигде, кроме собственно Венгрии (в нынешних границах), венгры не составляли большинства.

Следующим этапом «овенгеривания» стала повальная замена имен и фамилий. Делалось это просто: надо было поехать в Будапешт, подать заявление в соответствующий департамент и, заплатив не столь уж большую сумму, выйти из департамента не Мойше Эстеррайхом, а Эркенем Миклошем. (По зеркальной ко всем европейским венгерской грамматике имя пишется обязательно после фамилии.) Случай с Эстеррайхом не выдуман мною: именно так описывает смену фамилии своим предком классик венгерской литературы Иштван Эркень. Собственно говоря, фамилия была придумана более благозвучная и начиналась на «Э», чтоб столовое серебро не менять, но предок по дороге напился, забыл придуманное имя и взял название первой же железнодорожной станции, начинавшейся на «Э».