Лев Минц - Блистательный Химьяр и плиссировка юбок

Имена для внешнего мира выбираются нейтральные. То есть в форме, вполне приемлемой и как бы не режущей слух православным. Например: Боря, Гриша, Миша, Марик, Лева. Женские — Соня (значит, бабушка была Саррой), Маша, Ася. Как-то так само собой получается, что только некоторые имена становятся распространенными именно среди евреев и все реже и реже встречаются у других народов. Прошу понять меня правильно: все перечисленные имена не обязательно говорят о принадлежности носителя к сынам и дщерям Израилевым. Но именно их скопление — в одной ли семье, в кругу ли ваших друзей — позволяет сделать именно такой вывод.

С другой стороны, евреи, не сговариваясь, избегают многих, даже распространенных среди соседей, имен.

Многих ли евреев вы встречали по имени Иван? То, что оно происходит от ивритского Йехоханан, всем известно, но… Или есть ли у вас знакомая девушка Анфиса Кац? Или Лукерья? Сестры Анфиса и Лукерья Кац? Опанас Бергельсон? Как правило, это относится к именам, очень уж национально окрашенным: «русский Иван», к примеру. Что ни говори, а как бы почти любой еврей из тех, что предпочитают замаскироваться, ни старался, а видит предел, дальше которого заходить все-таки неприлично. Опять-таки, а свои что скажут?

Конечно же, правил без исключений не бывает. Я бы даже сказал, исключений демонстративных. Допустим, некий писатель-юморист, бурно начинавший в студенческой самодеятельности, меняет фамилию (то есть сначала берет псевдоним, столь необходимый творческой личности, а потом превращает его в фамилию, родовое имя, так сказать).

Был он, к примеру, Овсищер (все имена в этой историйке выдуманные!). Но стал, скажем, Петляев. Потом все его зовут Петляевым, и он сам начинает как бы верить, что он Петляев. Свое имя у него нейтральное, но (см. выше) частое именно, скажем, среди участников КВН. Но уж зато сына он называет (чуть было не сказал «крестит») демонстративно — по-нашему, по-петляевски: Иван. А так как подробности его личной жизни становятся фактами его творчества, то многократно в печати и по телевизору заявляет: «Мой парень Ваня Петляев…»

…Ваня вырос и сам стал появляться на экране, но каждый раз, когда ведущий представляет: «Наш корреспондент в… Иван Петляев», я, увидев на экране этот идише пунем мит нэзл, сомневаюсь: а не перепутал ли ведущий? (Для несведущих: «пунем» — «лицо», а «нэзеле» — в данном случае «носище»).

Бог с ним, с русским писателем Петляевым! И без него хватает материала, чтобы разбираться и разбираться! И — самое главное — выявить некоторые закономерности, характерные и общие в разных странах и исторических эпохах. Но для этого придется «шажку в Старый Свет» превратиться в довольно длительное пребывание: в одной России чего только не происходило с еврейскими именами.

Скажем, до революции не мог быть еврейский ребенок зарегистрирован иначе, как у казенного раввина, каковой «казенный» был государственным чиновником. Но имена регистрировал только еврейские. И какую-нибудь барышню из интеллигентной семьи, к примеру, дантиста или фармацевта могли всю жизнь звать Аней и Анечкой (Нюточкой, Нюрочкой и т. д., но все по-русски), однако в любом документе она оставалась Ханой Вульфовной. Потом, после революции, когда по всем документам дама уже была Анной Владимировной, выяснялось, что для исчисления пенсионного стажа надо иметь все документы, а они на два имени. И тут — о парадокс Советской власти! — приходилось идти в синагогу и получать там документ за подписью раввина о том, что имена Хана и Анна — суть одно и тоже! В общем, генуг мир цурес, так от нох а лох ин коп! Что в неточном переводе по смыслу значит: «Не хватало мне неприятностей, так еще и это!»

Причем особенно болезненно переживали необходимость «идти на поклон к клерикалу» активисты Евсекции [2] Еврейская секция ВКП (б). Главной задачей таких национальных секций являлось распространение коммунистической идеологии в среде национальных меньшинств на их родном языке и вовлечение их в «строительство социалистического общества». — Прим. ред. , закаленные борцы с «опиумом для народа». Их-то, как назло, родители наградили такими именами, что Сруль среди них звучало как имя итальянского оперного певца…

Революция отменила пост «казенного раввина», но продолжала терпеть раввина настоящего. До полной победы передовой идеологии. Обязанности же казенные перешли к загсам. Отныне каждый называл своего ребенка так, как хотел. Поэтому среди изрядно обрусевшей городской интеллигенции полностью исчезли из оборота Ханы и Мендели. Победили Анны и Михаилы. Отчества же, данные при проклятом царском режиме как имена родителей, естественно, сохранились.