Нина Соротокина - Закон парности (Гардемарины, вперед - 4)

И минуты не прошло, как карета опять остановилась. Кучер распахнул дверцу, и Мелитриса ступила на усыпанную гравием дорожку. Глазам предстал белоснежный особняк в стиле барокко, над дверью и окнами его лепились раковины, завитушки и листья аканта с виноградными гроздьями. Ушастые фавны поддерживали маленький балкон, словом, особнячок был украшен на самую пышную руку.

Из подъезда вдруг вышел худой, как трость, мужчина в черном сюртуке и сказал строго:

- Прошу...

"Как мне все это не нравится,- подумала Мелитриса и вступила в прихожую, отметив про себя, что черный даже не поклонился толком, а лишь головой кивнул.- Что это? Простая невоспитанность? Или люди, принимающие ее, считают такое поведение естественным с отравительницей?" Внутренне она поежилась, поняв вдруг до конца, какую неблаговидную роль выпало ей играть. Лядащев говорит: они враги, они пруссаки... но сознаемся, ей куда симпатичнее обычные пруссаки, чем русская отравительница. В конце концов это невыносимо, право, сейчас она заплачет!

- Обождите,здесь,- сказал черный и исчез.

Мелитриса осмотрелась, комната была просторной, уютной, с камином, книгами и кабинетным бильярдом в углу. Окна выходили в парк, одно из них было полуотворено, и Мелитриса поспешила к нему, свежий воздух казался сейчас спасением. Смеркалось... У подъезда зажегся одинокий огонь.

Что-то не торопится господин Сакромозо... Дверь в соседнюю комнату была закрыта драпировкой со множеством складок. Мелитриса мельком бросила на нее взгляд, тут же появилось ощущение, что за ней подсматривают. Не иначе, как за драпировкой кто-то прячется. Глупости какие... Зачем? А может, это часы за ней следят, циферблат отдаленно напоминал женское лицо. Уже девять... с минутами... Подумать только, ее целый час возили по городу.

Ей захотелось, как в детстве при игре в прятки, подкрасться на цыпочках к двери и схватить всю драпировку в охапку, чтобы два вопля- ее, торжествующий: нашла! - и испуганный прячущегося - слились в один.

Драпировка раздвинулась,., Вошедший мужчина около тридцати, даже, пожалуй, меньше, был бледнолик, изящен, строен- все соответствовало описанию Сакромозо- Мелитриса сделала глубокий книксен и прошептала:

- Вернемся к нашим баранам, мой доблестный рыцарь...

Рыцарь смотрел на нее во все глаза, он даже улыбаться забыл, так поразил его облик юной Мелитрисы.

- Вернемся же, наконец, к баранам,- повысила голос девушка, требуя ответного пароля. - Да, да... Не боитесь доверить овцу волку...

- На латыни, пожалуйста...

Мужчина поклонился и насмешливо проговорил:

- ...Ovem lupo conimittere... Добрый вечер, мадемуазель. Я получил ваше письмо. Не скрою, ваше появление в Кенигсберге- неожиданность. Чем или кому обязан?

- Ах, сколько можно повторять. Я уже писала,- Мелитриса приняла чопорный вид.-Пользуясь инструкциями людей вам известных, я выполнила поручение Берлина. Здоровье государыни Елизаветы было подорвано, но... не до конца,- она жеманно улыбнулась.- Надо было усилить дозу и повторить... Но я обнаружила за собой слежку... Да, да, очевидно, я была у них на подозрении,- "у кого это - у них? Какая чушь!" - пронеслось в голове у Мелитрисы, но она продолжала еще более уверенным тоном,- опасаясь ареста и Тайной канцелярии, я бежала. Мой опекун последовал за мной.

- Вы говорите о господине, который живет с вами в гостинице? - в голосе Сакромозо не было и намека на фривольный тон.

Мелитриса с достоинством кивнула.

- Он знает о вашей роли в этом деле?

- Вы имеете в виду порошок? Нет, не знает. Но он верный человек. Я могу его вам представить.

- Нет, нет, пока в этом нет необходимости... "Экая шельма,- подумал меж тем бледноликий хозяин,- бежала с любовником и еще пытается заработать на этой ситуации! Но в этой девице определенно что-то есть... обескураживающее. Худа, очкаста, неестественна... И главное, совершенно непохожа на то, что он ожидал увидеть. Не подтверди сидящий за драпировкой Блюм - точно, она, Мелитриса Репнинская, отравительница - он бы ни за что не поверил. Вообще с этими отравительницами история до чрезвычайности темная. Блюм несет какой-то вздор про "свою племянницу леди Н.". Пока они никого не отравили и серьезно относиться к ним могут только в России. Берлину нужен результат, а в Петербурге только за идею отравления могут наказать кнутом, вырезать язык, посадить в колодки- как они там называются?"

- Вы позволите один нескромный вопрос?- голос собеседника прозвучал вкрадчиво, даже интимно.- Вы фрейлина королевы... Зачем вам понадобилось?..- он сделал вид, что смешался.