Константин Станюкович: Два брата

- Не знаю еще...

- Как не знаешь? Готовишься?

- Не очень. Не тянет меня академия...

- Так в университет, что ли?

Вася замахал головой.

- Так куда же?

- Разве надо непременно куда-нибудь?

- А то как же? Не недорослем же быть!

- Не по форме?

- Как это не по форме?

- Так, говорю: не по форме?.. Непременно надо?

Николай остановился и смотрел во все глаза на брата.

- Ты что, Коля, удивляешься так? - тихо спросил Вася.

- Да ты, Вася, чудак... Не сердись, голубчик, а ты чудак какой-то стал... Ведь надо же кончить курс!

- А ты почем знаешь, что надо?.. Как для кого!

Старший брат совсем был изумлен.

- Я думаю, для всякого.

- Это ты про диплом? Так, может быть, мне его не надо... А учиться и так можно, без диплома... Диплом этот для того, кто хочет потом людей морочить... Стара штука!

- Как людей морочить?

- Очень просто, как людей морочат... Мало ли морочат... А я не хочу...

- Ты какими-то загадками, Вася, говоришь... С папой говорил?

- Нет еще. Придет время - скажу!

- Это уж не Лаврентьев ли тебя первобытности учит?

- Ты, Коля, Лаврентьева не знаешь, так зачем ты смеешься? Лаврентьев чудеснейший человек... Ты посмотри, как мужики его уважают... Он, брат, хоть и без диплома, а по совести живет... человека не теснит... Да ты, Коля, не сердись, пожалуйста... когда-нибудь, может, поговорим, а теперь не расспрашивай.

Он замолчал. Потом, как бы спохватившись, продолжал:

- А ты с Лаврентьевым познакомься. Сам увидишь. Он тоже желает с тобой познакомиться. Статья твоя ему понравилась... Он тебе может много сведений сообщить... Он жизнь-то крестьянскую знает...

Это известие произвело на Николая приятное впечатление. Ему было лестно, что статья понравилась Лаврентьеву.

- А тебе понравилась?

- Понравилась и мне... только... ну, да не теперь... Я на нее заметку написал, - прибавил Вася конфузливо. - После покажу... Так написал... для себя...

- Я познакомлюсь с Лаврентьевым. Сведи меня к нему.

- Отлично! - обрадовался Вася. - Ты увидишь, какой Лаврентьев.

- Ты, кажется, влюблен в него?

- Люблю... да его все любят. Один Кузька не любит. Собирается его извести. Только шалишь, брат!

- Какой Кузька?

- А живодер здешний... Кривошейнов.

Николай продолжал свой туалет. Вася внимательно оглядывал брата и заметил:

- Франт-то ты какой, Коля!

Старший брат вдруг вспыхнул.

- А по-твоему, надо неряхой быть?

- Да я так... Ты не сердись, брат.

- Я и не сержусь...

- То-то, а я было подумал...

Николай протянул руку.

- Ах, Васюк, Васюк, голубчик, кроткая ты душа! Не сердись и ты на меня... Ведь я расспрашивал тебя, как брат... не желая оскорбить...

- Что ты, что ты, Коля! Да разве я обиделся? За что? - повторял он, крепко пожимая брату руку. - Я после тебе все расскажу, на каком основании я никуда не хочу... Ты умный, ты должен понять... Всякий по-своему... Вот если б я умел писать, как ты, то знаешь, что бы я сделал?

- Что бы ты сделал?

- Остался бы здесь да подробно и описал, как мужик живет, а то ведь в газетах все врут... Ах, если бы ты видел только, Коля, что здесь Кузька делает! И нет ему предела! - прошептал задумчиво Вася.

- Это всем хорошо известно, Вася.

- Нет, не говори. А, впрочем, тем хуже... Всем известно, и все смотрят!

"Странный брат какой!" - промелькнуло в голове у Николая.

Братья несколько времени молчали.

- Послушай, Вася, скоро Леночкина свадьба?

- Елены Ивановны? - поправил Вася.

При этом бледное лицо его вспыхнуло ярким румянцем.

- Ну да...

- Осенью, кажется... А что?

- Так спросил. Тоже старые приятели. А отец ее?

- Обыкновенно что: исправник, как и был! Еще папа его немного в страхе держит, а то...

- А Смирновых видел?

- Видел... Такая сорока, так и стрекочет, а барышни все об адвокатах да о литераторах... Слышал, как они маме в уши визжали! Ты хочешь с ними знакомиться?

- А по-твоему не стоит?

- Не стоит. Болтуньи! Все эдак больше о возвышенности, а землю по десяти рублей сдают... Шельмы!

- Ты, однако, брат, сильно. Говорят, Смирнова умная женщина.

- Да кому от ума-то ее прок? - добродушно возразил Вася. - Вот и Бежецкий твой умный, а сам же ты говорил, на что пошел его ум... на мамону{37}!

- Философ ты, как погляжу. Стоик{37}! - заметил Николай, надевая жакетку.

Он был совсем готов. Свежий, красивый, в хорошо сшитом костюме, он глядел таким молодцом, что Вася, любуясь братом, воскликнул:

- И какой же ты, Коля, красавец!

Брат улыбнулся своей привлекательной улыбкой.

- Вещи твои убрать?

- Авдотья уберет.

- Все равно... Теперь мне нечего делать... я уберу.