Светлана Рафалюк - Источниковедение новой и новейшей истории

Документ 3

Бьюкенен П. Париж в огне: как умирают империи

Римляне покорили варваров – варвары покорили Рим. Такова судьба империй. То, что происходит сейчас, является последней главой в истории империй Запада. В ритуальном убийстве Тео Ван Гога в Голландии, во взрывах в лондонском метро, во взорванных поездах в Мадриде и в парижских бунтах, распространившихся по всей Франции, скрыто гораздо больше смысла, чем кажется на первый взгляд. Преступники, совершившие эти деяния, – дети иммигрантов из стран, раньше являвшимися колониями европейских империй. В момент, когда пишутся эти строки, беспорядки идут уже 12 ночей подряд и дошли до Руана, Лилля, Марселя, Тулу-зы, Дижона, Бордо, Страсбурга, Канн и Ниццы. Тысячи машин и автобусов превратились в пылающие факелы, несколько школ было подожжено при помощи зажигательных бомб. Одну убегающую перепуганную женщину облили бензином и подожгли. Французская полиция стала открывать огонь и получать ранения. Бунтовщики – мусульмане арабского и африканского происхождения. Практически все они французские граждане, но они не часть французского народа. Они никогда не принадлежали к французской культуре и к французскому обществу. И многие из них и желают остаться тем, что они есть. Они живут во Франции. Но они не французы. Беспорядки начались 27 октября, когда два арабских подростка, ошибочно посчитав, что за ними гонится полиция, попали на провода высокого напряжения и погибли от тока. Эти две смерти и стали поводом для бунта. Есть мнение, что разжиганию конфликта поспособствовал и министр внутренних дел Николя Саркози, возможный преемник Жака Ширака на посту президента. Еще до волнений он пообещал беспощадную войну преступности в перенаселенных пригородах Парижа, где безработица достигает 20 процентов, а уровень доходов на 40 процентов ниже среднестатистического национального. Он охарактеризовал участников беспорядков как сброд подонков, и в случае продолжения волнений пообещал усиление репрессий.

Ответственность за городские бунты 1960-х в Америке комиссия Кернера возложила на «белый расизм», и точно так же за парижские беспорядки ответственность возлагается на провал французской политики в области интеграции исламских иммигрантов в экономическую и социальную жизнь страны. Предлагаемые решения проблемы варьируются от предоставления права голосовать негражданам до программ по увеличению занятости детей мигрантов из стран третьего мира.

Чтобы понять, почему подобные способы разрешения кризиса во Франции не увенчаются успехом, рассмотрим удачи и неудачи США в решении собственных расовых проблем. В период с конца 1950-х годов черные американцы не были полностью интегрированы в нашу экономику и общество, но были составной частью американской культуры. Они молились тому же Богу, говорили на том же языке, перенесли Депрессию и войну, слушали ту же музыку и радио, смотрели по телевизору те же шоу. Они смеялись над теми же комиками и ходили в те же кинотеатры, ели одну и ту же пищу и читали такие же книги, газеты и журналы. В школах, даже разделенных по расовому принципу, темнокожие американцы изучали ту же историю. Мы были разделены, но мы также были одним народом и одной нацией. Чернокожие являлись такой же частью Америки, как яблочные пироги, и жили в нашей общей стране куда дольше, чем какая-либо другая этническая группа, за исключением индейцев. И Америка имеет историю ассимиляции десятков миллионов иммигрантов из Европы. Но ни одна европейская нация не ассимилировала большого количества иммигрантов, даже одного цвета кожи. Более того, африканцы и представители исламских народов, которые заполняют Европу – там их сейчас двадцать миллионов – в отличие от чернокожих американцев, являются чужаками в новой для них стране, и эти миллионы желают остаться гордыми мусульманами, алжирцами и марокканцами. Эти пришельцы молятся другому Богу и исповедуют религию, исторически враждебную Христианству, традиционалистскую веру, находящуюся на подъеме и испытывающую отвращение к светской культуре, замешанной на сексе. Утратившая связь с цивилизацией и культурой своих родителей, эта арабская и мусульманская молодежь может иметь французское гражданство и паспорта, но эти молодые люди не большие французы, чем американцы, живущие в Париже. В поисках общины, к которой они могли бы принадлежать, они устремляются в мечети, где имамы, сами зачастую иммигранты, проповедуют и учат, что Запад не является их истинным домом, но цивилизацией, чужой их ценностям и исторически враждебной их нациям и Исламу.