Александр Покровский: Единый учебник новейшей истории

Перед тем, как начать, небольшое посвящение:

Пишу я, в основном, для себя. Я понимаю мир, когда пишу. Чем больше я пишу, тем меньше мир понимает написанное.

Посвящается мне.

Не понимаю, почему я до сих пор не богат. Господи, это просто какой-то недогляд, я считаю. Ты за мной не доглядел, вот я и остался ни с чем. Хотя, творчество, конечно… «У попа была коза, трахались мы оба…» – вот видишь, что с голоду пишется?

«Ил однажды утром обрезал всю свою армию!» – вот так иногда бывает, совершил-таки Ил обрезание, но не в одиночку, а, стало быть, всем обществом.

Интересно, а кто такой Ил?

А воевать? Не мешало ли им эта операция воевать?

Видите ли, генералы, они сначала действуют, а потом историки усматривают в их действиях скрытый смысл.

Чему я теперь посвящен? Я посвящен изысканиям. Я отыскиваю изыски. Они у нас всюду. Надо только наклониться к какой-нибудь луже, вооружившись глазом, и увидеть в ней чудище. Это чудище и будет изыск.

Моими уединенными ночными занятиями заинтересовались. Все спрашивают: что вы, как вы, где вы и как там в ночи? Отвечаю: в ночи отлично, тишина и пустыня. Иногда ржут кони, но то они и кони, чтобы ржать, а так – ни ветерка, ни дуновенья. Такое впечатление, что чиновники просто все сдохли. Хорошо-то как!

Ум мой необходим мне только изредка. Когда в нем является нужда, он немедленно возникает неоткуда, унося меня в некуда.

А у нас теперь новый фараон. Правда, он не совсем новый, но он отлежался в своем саркофаге какое-то время и теперь, как новый, нетленный такой.

Через неделю после того, как Медведев, явив свое высокое нравственное начало (цитата от РПЦ), предложил Путина в президенты, мне позвонил приятель и сказал: «Предлагаю переименовать Россию в Путистан». С приятелем мы в очень хороших отношениях, поэтому я ему сразу и сказал: «Ну, ты и сволочь!»

Диспутанты! В этом деле нам нужны диспутанты. Путанты уже имеются, а вот диспутантов – нет, как нет. Я бы привел в пользу этого утверждения двадцать два основания – только меня попроси. Но никто меня ни о чем не просит. Все мелькают, как картины – ничего там не поправить, не подмазать – это кино.

Особенно умиляют критики. Эти притупили уже все, что только могли притупить, защищая противоположное мнение, а на их противоположное мнение была наложена большая куча – только самые тупые спросили: «Чего?»

25 июля День Военно-Морского флота.

Была когда-то такая страна – Советский Союз – и был у этой страны флот.

Этот праздник был установлен 22 июля 1939 года постановлением Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б). Вот с тех пор его и отмечают. В последнее воскресенье июля. Это самый любимый праздник. Нет, не на флоте, потому что на флоте не бывает праздников, на флоте бывает или море или парад – какой же это праздник. Но это любимый праздник для всех кто когда-то имел отношение к флоту – для людей, отдавших ему лучшие годы своей жизни, для их жен и детей, потому что служили в далеких гарнизонах не только они, но и их жены и дети.

Это особенные жены и особенные дети, которые в школе, перед уроками могли хором петь гимн Советского Союза.

А жены бегут навстречу. Они так встречают пришедших с моря. И никто их не понуждает бежать, просто так получается, когда долго ждешь, а потом наступают минуты до встречи, а потом секунды, а потом – «Вон они!» – «Где? Где?» – и бегут, конечно.

В те времена, замечательные, дизельные подводные лодки могли уходить на службу на 14 месяцев. Бог знает, что там творилось с семьями. Не все дожидались, но те, кто встречали моряков, те бежали навстречу.

А атомные подводные лодки ходили по 90 суток по два раза в году.

А надводные корабли могли уходить и на год и на полтора.

Море забирает лучших. Море всегда забирает лучших, поэтому тут не принято говорить, что ты – лучший, чтоб не забрало море. Оно же сильнее самого могучего корабля. Оно способно разбросать, как щепки, целую армаду могучих кораблей. Оно способно разбросать, искорежить, погубить, потопить. Уходишь в поход и не знаешь, вернешься ли.

Тут уважают море. Тут все уважают море. Тут любое отклонение от правил может закончиться смертью. Поэтому и бегут люди навстречу друг другу, и дети взлетают вверх, а потом их подхватывают на руки и снова отправляют в небеса. А ребята визжат, особенно, девчонки. Они сильно любят своих отцов. Парни тоже любят, но в этом больше напускной суровости, хотя глаза-то все равно на мокром месте, а вот девчонки – те с рук не сходят, а за шею обнимут – не разомкнуть рук.