Александр Занти - Казус Рюмкина, или Из новейшей истории дивного города Грибоберово

Познавательная прогулка

Максим Чатов пригласил Ирину на прогулку по кладбищу. Честно говоря, вариантов было немного. В кинотеатр они уже ходили несколько раз на предыдущих свиданиях, до начала сеанса сидели в самом популярном в городе кафе «Пион». Городской сквер был перерыт, там собирались строить многоквартирный элитный дом. Лабиринт Тричопки они уже посещали, зашли вглубь и не спешили выбраться обратно, увлекшись телячьими нежностями, больше и делать было нечего. Бывало, правда, приезжали на гастроли столичные театры, но в то лето почему-то ничего подобного не намечалось.

Один раз они ходили на городской вокзал, там чудом сохранилась стена с барельефом советского периода, на котором были изображены одухотворенные лица советских граждан – участников социалистического строительства. Это был социальный срез советского общества: рабочий в комбинезоне и в кепке с огромным гаечным ключом в руках, колхозница в косынке с тремя колосками пшеницы, интеллигент в круглых очках с тубусом и циркулем, а также пионеры в красных галстуках – мальчик и девочка. Блеклые задние фоны (соответственно цех, поле, библиотека и школа) со всей очевидностью свидетельствовали, что герои позировали в разных местах и не одновременно, и перенесены на одну поверхность воображением художника. Но связь между ними являлась очевидной – это были счастливые лица строителей нового общества. Ирине было двадцать три года, про СССР, а также про ответственность и радость принадлежности к пионерской организации она читала в учебниках. Максим был старше Ирины на двенадцать лет, но он тоже не успел вступить в пионеры. Правда, новейшую историю страны он знал хорошо, поэтому увлеченно в течение часа рассказывал ей про исторический контекст развала Советского Союза, пока они пили кофе и ели бутерброды с засохшим сыром, стоя за круглым столиком привокзального буфета в зале с барельефом. Особенно Ирину потрясла история о том, какой, как оказалось, контекст усматривали в барельефе власти на определенном этапе строительства лучшего будущего. Так, колхозница с тремя колосками в свое время навела чекистов на мысль о намеке на закон «О трех колосках». Художника к тому времени в живых не было. Вроде и расстреливать некого, только решить вопрос с барельефом (например, дорисовать еще несколько колосков или вложить ей в руки серп), но в конце концов пришли к выводу ничего не менять, только прислушиваться к комментариям горожан по поводу изображения для изобличения неблагонадежных. Во время кампании по «борьбе с безродным космополитизмом» барельеф все же немного «подправили», уж больно печальный взгляд был у интеллигента в круглых очках, не соответствующий его широкой улыбке настолько, что вкрадывалось подозрение о ее вымученности.

Максим на свиданиях совмещал статус влюбленного с ролью профессионального гида. Информация лилась из него свободным потоком, даже эротические фантазии, захлестывавшие его во время встреч с Ириной, не служили помехой для связной речи и стройной мысли. А это было непросто.

Самое запоминающееся свидание было, когда Максим пригласил Ирину посмотреть на собственноручно созданный ветрогенератор. Он стоял на его ферме, в трех километрах от города в сторону областного центра. Ветрогенератор обеспечивал электроэнергией овощные парники Чатова и его деревянный одноэтажный домик. Устройство ветрогенератора и система подачи энергии само собой были интересны, но особо запоминающимся это свидание стало не из-за этого, а оттого, что в ту ночь Ирина осталась у Максима на ночь, и они впервые занимались любовью до сладостного изнеможения. Максим бы повторял именно это свидание вновь и вновь, но эта стадия отношений требовала относительного разнообразия.

И вот теперь прогулка по кладбищу.

– Ты точно не испытываешь дискомфорта здесь? – спросил Максим.

– С тобой мне нигде не страшно, – предсказуемо ответила Ирина, на всякий случай крепко ухватив обеими руками плечо своего возлюбленного. Она не преувеличивала, всем своим видом Максим излучал надежность. Он был выше среднего роста, худой и жилистый, с уверенными движениями и цепким взглядом. Ирина была на голову ниже, тоже худенькая, лучше сказать, «тоненькая», с темно-русыми волосами и мальчишеской стрижкой. Она смотрелась рядом с ним как подросток, как младший товарищ рядом с авторитетным старшеклассником, использующим прогулки по погосту для самоутверждения.