Любовь Воробьёва - Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г.

Пастора в народе называли — церковный барин (der Kirchenherr), в отличие от другого барина — помещика.

Вот ответ, свидетелем которого был латыш Индрик Страумит: «Так как же? По-вашему мы, значит, разбойники? Кого же из ваших мы убили? Кажется, и не приколотили ни одного из вас… Когда слыхано, чтобы русский извозчик тронул в дороге латыша? Может, не случится помочь, а уж ни за что не обидит. В городе вас тоже немец толкает в шею из лавки или шинка, а русский сам зовет… У нас Царь сам христосуется на Святой с мужиком, а не то чтобы выгонять из церкви… У нас Царь-батюшка и Николай-Чудотворец…» Цит. по: Записки священника Андрея Петровича Полякова… От издателя // Прибалтийский сборник. Т. III. Рига, 1880. С 489.

Движение ведёт начало от секты «Богемские братья», которая образовалась в 1457 г. из уцелевших гуситов после их поражения в двадцатилетней войне с немецкими католиками. В 1722 г. секта обосновалась в Саксонии, в поместье графа Л. Н. Цинцендорфа, где на отведённой ей земле возникло селение Гернгут. По этому немецкому селению получило своё название и учение гернгутеров. Согласно этому учению, протестантская Церковь есть лишь преддверие к истинной Церкви, которая образуется, когда истинные сыны Божий, жаждущие благодатного возрождения, сольются воедино и образуют из себя духовное братство. В общину гернгутеров могли вступать последователи всех протестантских вероисповеданий, при этом требовалось, чтобы они оставались в лоне своих церквей. В Прибалтийский край учение проникло около 1730 г. и было встречено с большим сочувствием в высших слоях общества, и особенно среди женщин Крестьяне вначале посещали молитвенные дома гернгутеров из любопытства, а затем пристрастились к их собраниям. К вопросам догматики гернгутеры относились равнодушно, но старались пробудить в последователях своего учения внимание к самому себе, сознание своей греховности и живую потребность благодатного обновления. Страсти Христовы — основная тема их песен, проповедей, бесед. В то же время проповеди и беседы касались и мирских забот крестьян с их радостями и горестями. Старшины общин гернгутеров замещались всегда из туземцев, т.е. из латышей и эстонцев, дьяконы и пресвитеры присылались из-за границы. В условиях благожелательного отношения к гернгутерам Екатерины II и Александра I это движение быстро набирало силу. К 1819 г. в Лифляндии действовало 144 общины, объединявших 30 тыс. человек. В руководстве общинами состояли 1000 туземцев и 44 прибывших из-за границы немца. Через несколько лет число общин возросло до 5 тыс., и они образовывали своего рода народную церковь, близкую к крестьянам и демократичную по своему характеру. Хотя гернгутеры не отпали от протестантской Церкви, последняя всё же не могла примириться с существованием в своей среде другой церкви, и потому борьба между ними была неизбежна. Для пресечения распри правительство распространило правила устава лютеранской Церкви в России на молитвенные дома гернгутеров. В то же время последовало предписание не открывать без разрешения генерал-губернатора новых молитвенных домов, а 24 марта протестантам было запрещено вступать в общины гернгутеров. Источник: Прибалтийский сборник. Т III. Рига, 1880. С. 485–487.

О том, как злобно, мелко и отвратительно могут действовать евангелические священники, свидетельствовал Г. Гейне, наблюдавший борьбу представителей ортодоксального и рационалистского направлений в протестантстве. Гейне, в частности, писал: «Я не приверженец католичества. В моих нынешних религиозных убеждениях уже не живет, правда, догматика протестантства, но неизменно жив его дух. Я, таким образом, всё же остаюсь пристрастным сторонником протестантской Церкви. И все же истины ради, я должен признать, что никогда в летописях папства я не встречал таких гнусностей, какие раскрылись в берлинской “Евангелической церковной газете”. Самые трусливые монашеские интриги, самые мелочные монастырские козни кажутся благородными и добропорядочными в сравнении с христианскими подвигами, совершенными нашими протестантскими ортодоксами и пиетистами в борьбе против ненавистных рационалистов. О ненависти, обнаруживающейся в подобных случаях, вы, французы, не имеете никакого понятия. Немцы ведь вообще злопамятнее, чем романские народы….Мы, немцы, ненавидим основательно, продолжительно; а так как мы чересчур честны и к тому же слишком неповоротливы, чтобы мстить со стремительным коварством, то мы ненавидим до последнего вздоха». Источник: Гейне Г. К истории религии и философии в Германии. С. 79.