Андрей Марчуков - Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы

Однако тогда решение Академии наук, потешив самолюбие «украинцев», осталось почти незамеченным: противники украинской идентичности своей точки зрения на вопрос не изменили, а сторонники давно считали украинский язык самостоятельным. К началу XX в. проблема литературного языка еще не была решена: к этому времени были заложены его основы. Несмотря на выход в 1907–1909 гг. в свет «Словаря украинскаго языка» Б. Гринченко и ряда других словарей, создание и стандартизация единого языка, одинаково близкого для всех территорий и социальных групп населения, были далеки от своего завершения. Продолжали сохраняться серьезные различия между разговорным и письменным языком российских и галицийских «украинцев». Огромные пласты технической и естественно-научной лексики, имевших важное значение для всестороннего становления языка, оставались пока вне поля зрения его разработчиков. Более-менее были проработаны художественная и общественно-политическая лексика. Да и там не наблюдалось строгого единства, как не было его и в отношении правописания.

Газеты на Украине и в Галиции выходили при помощи множества орфографий (как различных фонетических, так и этимологической). У разных писателей и журналистов украинский язык также сильно отличался по словарному составу и написанию. Огромное количество польских заимствований и новоделов, призванных доказать непохожесть украинского языка на русский, создавали невообразимый хаос. Немудрено, что народная аудитория – простые малороссы, по сообщениям самой украинской прессы, не понимала предлагаемого им «родного» языка. Как будет видно из дальнейшего, не всегда понимала она его и в 1920-х гг. М. Грушевский, один из инициаторов языковой политики, был вынужден публично признать, что даже читатели украинской прессы и литературы (то есть его единомышленники) были недовольны состоянием «ридной мовы» (как можно называть «родным» тот язык, который незнаком и малопонятен?!) и резко критиковали его эксперименты [98].

Все это серьезно затрудняло кодификацию украинского языка. Его фактическое отсутствие отмечали сами деятели движения, естественно не в апелляциях к властям (там как раз говорилось обратное), а между собой. Это ставило под сомнение возможность и целесообразность организации школьной сети с украинским языком преподавания, которой они добивались всеми силами. На это обстоятельство как раз и обращали внимание противники украинства, говоря, что нельзя обучать детей на том языке, которого фактически нет. Но это не смущало деятелей украинского движения. Разработка стандартизированной литературной речи была завершена только к концу первой трети XX в. [99]

Еще одним важным результатом 1905–1907 гг., имевшим несомненное значение для активизации, политизации и политического оформления движения, равно как и для становления украинской нации, стал первый опыт российского парламентаризма. Украинское движение использовало появившуюся Государственную думу для публичного изложения своих требований и поиска союзников. В 1-й и 2-й Думах имелись украинские громады, члены которых состояли в различных левых фракциях. В 3-й и 4-й Думах особых украинских объединений не было. Далеко не все делегаты, избранные от малороссийских губерний, в том числе крестьяне, входили в состав украинских громад. По оценке М. Грушевского, из 62 депутатов от украинских губерний 1-й Думы большинство были малороссы, то есть люди, придерживавшиеся общерусской, а не украинской идентичности [100]. Понятно, что они были противниками украинства.

Депутаты-«украинцы» выступали за предоставление Украине национальной и территориальной автономии и изменение статуса украинского языка. Позиция украинских громад и депутатов была крайне нерешительной, они постоянно оглядывались на действия польского кола (фракции) и ход обсуждения польского вопроса [101]. Чаще инициативу в украинском вопросе проявляли их российские коллеги-депутаты. Но вне зависимости от того, кто «эксплуатировал» украинский вопрос, с парламентской трибуны на весь мир было заявлено о существовании особой национальной общности – украинского народа, имеющего свои интересы и добивающегося национальных прав.

Заметно эволюционировало в отношении к украинскому вопросу и российское общественное мнение. Прежде всего это касалось либеральной и левой общественности, настроенной оппозиционно к власти (да и, как оказалось, к России вообще). Именно она первой отказалась от концепции триединой русской нации, встав на точку зрения украинского движения и в целом признав его требования законными и правомерными. В украинском движении они видели союзника против правительства, а украинский вопрос использовали как повод к очередному фрондерству, дискредитации власти и обвинению ее в косности и недемократизме.