Лев Успенский - За семью печатями

Слушая рассказы археологов, люди обычно больше всего умиляются удивительным находкам. В самом деле — найти щиты и шлемы троянцев, разыскать смертные останки Хромого Тигра — Тимура, добыть из-под земли золото скифских курганов или меч урартского царя Аргишти, — все это звучит великолепно. Найти их уже великое счастье. Но ведь этого мало — найти! Находки археологов подобны словам в книге древнего бытия земли; из этих слов слагаются строки. Научиться понимать их, читать и между строк — вот что должны уметь археологи.

В XVII веке протопоп Аввакум, раскольник и фанатик и в то же время писатель необычайного таланта, едучи в страшную ссылку, повидал Байкал.

«Около его, — писал он потом, — горы высокие, утесы каменные и зело высокие... Птиц зело много, гусей, лебедей, по морю яко снег плавают. Рыба в нем — осетры и таймени, стерляди и омули и сиги и прочих родов много. А рыбы зело густо в нем: осетры и таймени жирны гораздо — нельзя жарить на сковородке: жир все будет».

Не приходится сомневаться: во времена позднекаменного века изобилие здешней природы было еще большим. Опытные охотники, люди неолита не могли не обратить внимания на щедрые источники добычи. Они ловили рыбу удочкой — земля сохранила нам их костяные, каменные, а позднее и бронзовые крючки: по форме и устройству и даже по размерам (так сказать, «номерам») они очень похожи на наши. Применялись и разные виды сетей. Конечно, сети не долежали в земле до наших раскопок. Мы знаем о них из древних рисунков-писаниц — на скалах, где они изображены. Били рыбу гарпунами-острогами, перегораживали узкие заводи заколами — словом, делали все, что делают на реках и озерах и по сей день. Но, кроме этих общеизвестных способов, древние прибайкальцы придумали еще один, своеобразный, до которого додумались далеко не во всех странах земли. Мы ничего не узнали бы об этой их хитрости, если бы не ангарские и ленские раскопки.

Где ни начнешь копать на территории Восточной Сибири, среди прочих находок непременно попадутся удивительные изображения рыб, скульптуры, выполненные здесь из мрамора, там — из жировика, в третьем месте — из других каменных пород. Материалы разные, а фигурки очень схожи между собой: все они изготовлены с необыкновенной тщательностью, все живо напоминают по очертаниям ту или другую настоящую рыбу. Разглядывая их, видишь: на каждую каменную рыбку, большую или маленькую (а их размеры колеблются от пятнадцати до пятидесяти сантиметров), затрачена уйма упорного труда. Попадаются не только законченные выделкой рыбки, но и заготовки для них, так сказать, полуфабрикаты. Вот кусок твердого камня, по которому мастер уже прошелся специальным отбойником, чтобы потом заботливо отшлифовать грубую болванку. Вот другая будущая рыбка: здесь начали как бы выстругивать из мягкого талькового сланца характерную форму налима. Встречаются готовые широколобки, омули, форели-ленки, даже остромордые осетры и стерляди, и каждую породу легко узнать. Чего ради люди так старались?

Если бы подобные изображения попадались в одном-двух местах, не стоило бы ломать над ними голову. Но рыбок находят десятки — на Енисее и на Ангаре, в верховьях Лены и у берегов самого Байкала. Очевидно, без них нельзя было обойтись, их изготовление было делом важным — люди древности не имели досуга и не мастерили для развлечения забавных игрушек: они решительно не могли тратить столько сил на пустяки. Но если так, необходимо выяснить, как эти рыбки служили человеку.

Высказывали много разных предложений. Самые глубокомысленные ученые утверждали: разумеется, это своеобразные охотничьи фетиши, магические изваяния, цель которых волшебным образом увеличить улов. Другие, знавшие о каменных рыбках только понаслышке, считали их украшениями шаманской одежды. Ничего себе украшение — кусок камня в полметра длиной!

Решить вопрос помогла одна особенность рыбок: все они аккуратнейшим образом просверлены в одних и тех же местах: на спине, у плавников, у хвоста. Зачем? Заметили, что спинное отверстие — главное: оно всегда прорезано заботливее других, у него наиболее прочные стенки.

Попробовали пропустить в это отверстие шнурок и поднять за него рыбку, — она тотчас приняла то самое положение, в каком живая рыбешка держится в воде. Уж не использовались ли они при рыбной ловле?