Лев Успенский - За семью печатями

Трудно было бы окончательно ответить на этот вопрос, если бы на помощь археологам не пришла смежная наука — этнография.

Этнографы собрали в своих коллекциях немало современных рыбок-грузил, вырезанных то из кости, то из моржового клыка и просверленных совершенно так же, как их старшие сестры — таинственные каменные рыбы неолита. Рыбак привязывает такое грузило на снасть и опускает в воду. К остальным дырочкам прицепляются яркие лоскутки, в них вставляются цветные блестящие бусинки; иногда заправляют в них куски пахучей рыбьей кожи. Для чего? Для того, чтобы грузило стало приманкой. Завидев в подводном мраке пеструю искусственную рыбку, речной хищник жадно кидается к ней: так бросается щука на современную металлическую блесну.

Конечно, никакая рыба не будет глотать каменную приманку; но не успеет она разочароваться и повернуть обратно, как искусный рыболов, сидящий на перекинутом через речку бревне или на льду у лунки, одним ударом остроги пронзает добычу.

Могли ли когда-нибудь так ловить рыбу? Могли и ловили в те далекие времена. Ведь даже во дни Екатерины II академик Паллас наблюдал на сибирских реках такую картину:

«Самоеды, вскоре, как оные (речки. — Авт.) замерзнут, делают проруби, потом пущают в воду вырезанные из дерева, на нитках с каменьями для грузил, рыбки, кои им служат для приманки других хищных рыб, коих они весьма мастеровато клюют острогою».

Да что Паллас! Еще в 1930 году старик эвенк рассказывал ученым, как бьют рыбу на его родине:

«Рыбак устраивается у проруби с острогой и спускает в прорубь манку в виде рыбки, привязанной на поводке. Рыбка делается размером до одной четверти, на месте плавников делаются отверстия, в которые продеваются красные тряпочки. Называется эта манка «коляру». В воде рыбку поворачивают, и когда к ней подходит настоящая рыба, рыбак бьет последнюю острогой».

Мы не знаем, каким словом называли своих каменных рыбок люди неолита, предки современных эвенков, но как бы они их ни называли, они их выдумали и широко применяли: били рыбу не менее «мастеровато», чем их далекие потомки.

В глубинных пластах ангарских берегов, в тех их слоях, которые богаты остатками каменного века, археологи сплошь и рядом находят странные инструменты. Это каменные топоры и тесла, лезвия у них идут не вдоль рукоятей, а поперек. Таким орудием рубить невозможно, им удобно только тесать или долбить.

Мы и сейчас применяем тесла — ну, хотя бы для того, чтобы выдолбить деревянное корыто. Но для чего бы понадобились корыта людям каменного века? Одежду из звериных шкур не очень-то постираешь. А может быть, тогда уже делали лодки из цельных древесных стволов, такие же простенькие, немудреные челны-долбленки, какие и сейчас плавают по тихим речкам кое-где в глуши?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала поставить другой: а нужна ли была в те времена человеку лодка?

Очень долго, бесчисленные тысячелетия, он в ней почти не нуждался. Люди жили только охотой: недаром, что ни стоянка, то огромная груда звериных костей. Никаких остатков рыбы здесь и не сыщешь. Эти свирепые звероловы если и знали реку, то только с берега. Ее богатства их не интересовали. Зачем им лодки?

Прошли века; многое переменилось в мире. Как мы только что видели, человек стал искусным рыбаком. Теперь он во множестве выделывал из кости крючки, плел сети, выдумал даже своих каменных рыбок. Наверное, и лодки появились у него.

Но доказать это не так-то легко. Тут в Прибайкалье никаких следов древних лодок не сохранилось. Правда, это еще ничего не значит: за шесть-семь тысяч лет самое прочное дерево, конечно, может рассыпаться в прах. Да, но, с другой стороны, ни крючки, ни остроги, ни сети не доказывают, что человек плавает в лодке: рыбу всеми тогдашними снастями можно было великолепно ловить с берега, и подо льдом, и просто бредя по горло в воде с несложным бреднем.

Решить этот вопрос археологам помогла еще одна дружественная наука — языкознание. От древних суденышек не осталось ничего, зато человеческая речь донесла до нас от того времени несколько слов — их ровесников. Века и века эти слова переходили от предков к потомкам, от прибайкальцев палеолита к современным восточносибирским народностям, и дозвучали до наших дней. На языке эвенков слово «лодка», например, родственно слову «дупло» и, что совсем уж странно, слову «клюв». А птица-дятел у них именуется «хиптахири» — делатель лодок. Лингвисты говорят — раз так, значит первые лодки в этих местах сооружались очень давно и притом по дятловому методу: их долбили из целых стволов.