Стивен Коэн - Долгое возвращение. Жертвы ГУЛАГа после Сталина

Что касается детей сталинских жертв, у которых вся жизнь была ещё впереди, многие или даже большинство из них позже примирились с советской системой и сделали успешную партийно-государственную карьеру. Одного такого молодого карьериста Анатолий Рыбаков встретил в начале 1960-х годов во время своей поездки на Ангару, где в 1930-е он сам отбывал ссылку. Вся «кулацкая» семья этого молодого человека была сослана в эти края и частично погибла, не выдержав суровых условий. Сам же он стал секретарем райкома комсомола и ожидал повышения -перевода на партийную работу в Москву. Брат его работал заместителем главного инженера электростанции, а сестра — директором универмага. Обиды на власть, как писал Рыбаков, они не чувствовали. Если взять уровень повыше, то примером может служить Пётр Машеров, глава компартии Белоруссии (1965–1980) и кандидат в члены Политбюро, чей отец умер в лагере в 1938 году. Но и в этом случае, как считалось, не было ничего удивительного в том, «что сын незаконно репрессированного Советской властью (реабилитированного в 1959 году) человека мог быть искренним и убежденным сторонником этой самой власти… Таковы были и время, и люди, выкованные в горниле 1930–1940-х годов» {94} 94 См. Рыбаков. Роман-воспоминание. С. 84, а также Лицкевич Олег. Феномен Машерова // Свободная мысль. 2008. №6. С. 135–144. . [21] Пример, несколько отличный, но также в тему: помощником А.Н. Яковлева, ближайшего соратника Горбачёва в Политбюро в годы перестройки, был сын А.А. Кузнецова, первого секретаря Ленинградского обкома, расстрелянного Сталиным в 1950 году. Рыбаков. Роман-воспоминание. С. 316.

Но не все дети жертв пошли по конформистской стезе. Рой и Жорес Медведевы и Антонов-Овсеенко стали авторами исторических исследований, изобличающих деспотическую роль Сталина. Юрий Трифонов, Леонид Петровский, Юрий Гастев, Пётр Якир и Камил Икрамов писали биографии своих пострадавших отцов. А группа детей расстрелянных генералов взялась за «восстановление исторической правды»: они собирали документы для музеев и школ в различных городах {95} 95 Трифонов. Отблеск костра; Петровский Л.П. Пётр Петровский. — Алма-Ата, 1974; Yakir. Childhood; Икрамов. Дело. (О 25-летних мытарствах Икрамова в связи с написанием и попытками публикации этой книги см. Московские новости. 1988. 13 марта.) . [22] В 1975 г. Антонов-Овсеенко опубликовал — под псевдонимом и с цензурной правкой — биографию своего отца, полная версия которой увидела свет много позже: Ракитин А.В. В.А. Антонов-Овсеенко. — Ленинград, 1989. Юрий Гастев, которого я хорошо знал, по совету прокуратуры, подготовил документальную биографию своего отца, чтобы облегчить его посмертную реабилитацию. Таким же образом появились на свет и ряд других книг и статей. Некоторые дети видных репрессированных деятелей, в том числе Якир и Петровский, получили престижные места в аспирантуре исторических институтов. По поводу детей генералов см. Примаков Юрий // Горбачёвские чтения. № 5. С. 191–192. (В конце 1980-х годов ещё один сын сталинской жертвы, Арсений Рогинский, стал одним из основателей общества «Мемориал».)

Лишь малая часть этой исторической правды могла быть опубликована в СССР при Хрущёве и сразу после него. Но наружу, наряду со всё более откровенными литературными описаниями, выплыло достаточно, для того чтобы напугать всю чиновничью братию. Даже тем, кто прежде не знал об этом, становилось понятно, что власть и привилегии, как минимум, одного поколения этих чиновников были также продуктом террора в отношении миллионов их сограждан. Неудивительно, что они «боялись Истории» [23] Эти слова неоднократно звучали на пленуме ЦК 1957 года. См. Молотов, Маленков, Каганович. .

Обличение преступлений власти придавало моральное измерение другим политическим мерам Хрущёва и способствовало другим прогрессивным переменам. Социальные нужды, которые испытывали «возвращенцы», к примеру, ускорили осуществление реформ в области соцобеспечения и права {96} 96 См., напр., выше, прим. 68. . Кроме того, антисталинизм хрущёвского руководства вдохновил новое поколение советских интеллектуалов и партийно-государственных деятелей, включая Горбачёва и многих из его будущих сподвижников. Для «возвращенцев» эта смена поколений имела подчас непосредственное значение: свои документы о реабилитации многие из них сумели получить, только после того как старые, ещё сталинской поры прокуроры, которым поручили их дела, были при Хрущёве заменены более молодыми кадрами {97} 97 Я об этом слышал от нескольких бывших репрессированных. См. также Орлова и Копелев. Мы жили в Москве. С. 27–28, а, с точки зрения сочувствующего жертвам молодого прокурора, Ряжский. Как шла реабилитация. .