Вадим Нестеров - Иван Грозный

А наутро татары пусть и не повернули назад, как надеялся Токмаков, но все-таки отказались от идеи взять русских измором и возобновили активные действия.

2 августа все силы были брошены на штурм «гуляй-города». После нескольких неудачных атак хан велел своим воинам спешиться и под предводительством янычар атаковать вагенбург в пешем строю. Этот последний натиск был страшен, татары и турки, выстлав склоны холма мертвыми телами, пробились к самым стенам импровизированной крепости. Они рубили стенки повозок саблями, пытались их опрокинуть: «…и татаровя пришли к гуляю и изымались у города за стену руками и тут многих татар побили и руки поотсекли бесчисленно много» [8].

И тут произошло событие, решившее исход этого судьбоносного сражения. Как выяснилось, Воротынский решил воспользоваться тем, что вся татарская армия сосредоточилась на одной стороне холма, и предпринял крайне рискованный маневр. Он оставил руководить обороной «гуляй-города» Хворостинина, а сам с «большим полком», незаметно пройдя по дну лощины, вышел в тыл Крымской Орде. Два удара последовали одновременно – как только Воротынский ударил с тыла, сразу же «из гуляя города князь Дмитрей Хворостинин с стрельцы и с немцы вышел» [8] и атаковал со своей стороны. Попав «в клещи», войско Девлет-Гирея не выдержало и побежало. Оба отряда русских: и земца Воротынского, и опричника Хворостинина ринулись следом – добивать.

Это был даже не разгром – резня. Татар гнали до Оки, а поскольку абсолютному большинству крымчаков пришлось убегать пешими, потери были огромными. Русские не только посекли отступающих, но и практически полностью вырезали оставленный для охраны переправы двухтысячный арьергард. В битве при Молодях погибли почти все янычары, войско хана не досчиталось большинства мурз, зарублены были сыновья калги – второго лица в ханстве. На Молодях легли в землю сын, внук и зять самого Девлет-Гирея, «а многих мурз и тотар живых поймали» [8]. В Крым вернулось не более 15 тысяч уцелевших.

Так и закончилась эта битва, обескровившая Крымское ханство на многие десятилетия. Сегодня она полузабыта, хотя по своему значению для России не уступает ни Куликовской битве, ни Бородинскому сражению.

Победителей с ликованием встречала вся Русская земля. Уже 6 августа гонцы добрались до царя и в новгородских храмах начались благодарственные молебны.

Россия спаслась. Спаслась чудом.

А вернувшись в Москву к концу августа, царь объявил об отмене опричнины.

России больше не грозило разделение надвое, земцам должны были возвратить отобранные земли, и даже само слово «опричнина» запрещалось произносить – нарушившего этот запрет полагалось бить кнутом у столба.

Все! Кончилось великое бедствие. Можно вздохнуть свободно.

Однако Иван Грозный не был бы самим собой, если бы дал стране спокойно жить, залечивая раны. Для начала он вновь обращает внимание на Ливонию.

Еще в 1570 г. Иван реализовал там очень удачный замысел – создал на части контролируемых земель буферное, вассальное России Ливонское королевство. Во главе его был поставлен датский принц Магнус, сын короля Дании Кристиана III, – «Арцимагнус Крестьянович», как его называли в русских летописях. В свое время брат Магнуса, датский король, откупился от него землями, захваченными Данией в Ливонии. Территории были невелики, никакой самостоятельности не гарантировали, поэтому Магнус с удовольствием принял покровительство «царя московитов» и даже женился на русской – оставшейся в живых после всех зверств опричнины дочери князя Владимира Старицкого. А удачным этот замысел оказался потому, что Магнус, в отличие от «диких московитов», был «свой» и население Ливонии активно шло под его руку.

Грозный же вскоре после битвы при Молодях отправляет войска в шведскую Ливонию, и этот поход оказался успешным: в 1573 г. русским удалось взять стратегически значимую и хорошо укрепленную крепость Пайде (Вейссенштейн). Именно под стенами Пайде погиб главный царский палач Малюта Скуратов, и это стало еще одним символическим подтверждением смерти опричнины. Так случается в жизни: прожил человек отмеренный век упырь упырем, а умер достойно, честной солдатской смертью.

Царя же в это время заботили куда более важные дела, связанные не с Ливонией, а с Литвой.

Летом 1572 г., находясь в Новгороде, кроме известия о победе в битве при Молодях Иван Васильевич получил еще одно сообщение. Царь узнал, что 19 июля в Литве скончался король Сигизмунд Август II. Это событие имело огромное значение для всей Европы и отличалось тремя обстоятельствами.