Владимир Толмасов - Сполохи (Часть 2)

- Добро. Но вот какое дело... Патриарха Никона с нами нынче нет, но есть всесвятейший собор. Ты же свое свершил - молодец. За грамоту не бойся и можешь с чистой душой ступать в обрат. Однако опасайся: ежели знает тот подьячий, где живешь, то домой не вертайся - сцапают, вздернут на дыбу, кости будут ломать. А тебе это вовсе без надобности.

- Куда ж мне теперя? - растерялся Бориска. - Домой нельзя, в Соловки тож.

- В Соловки? - отец Никанор сел к окну, подумал. - Зрю, неискушен ты, молодец, и, видимо, нет в тебе хитрости, свойственной изветчикам. Однако хоть ты и сер, да ум у тебя волк не съел. Жаль, коли загинешь... И все же ступай на север, найди место потише, пережди мало. К примеру, в Колежме усолье есть тихое и приказчик там, Дмитрий Сувотин, пристойный старец. А годичка через два объявись в Соловках.

- Зачем? - недоумевая, спросил Бориска.

- Придешь - не пожалеешь.

Оставшись один, отец Никанор снова сел было за работу, но отложил перо и закрыл книгу: не до нее сейчас. Сильно потер лоб ладонью, задумался, поглядывая на помятый свиточек.

"Видно, худо стало на Соловках, потому как Илье приходится силу применять к собору. Нашлись и там Никоновы доброхоты, и не дураки к тому же: Илья на них с палкой, а они - челобитную. Но нет теперь Никона, жалобиться некому...

Что говорить, замахнулся Никон далеко: исправления церковных обрядов и книг по греческим подлинникам очень нужны Алексею Михайловичу, дабы объединить русскую церковь с православными церквами Украины и балканских славянских стран. Вслух-то о том не говорят, да и не каждому это уразуметь дано. А Никон царскую мысль на лету схватил, однако тут же и зарвался, присвоил титул Великого Государя и пытался сам дела государственные решать, без царя. И на том разъехалась у него с Алексеем Михайловичем дружба-любовь. А ныне же Никон престол патриарший покинул1 и разом всем насолил: такого еще не бывало, чтоб на Руси церковь оказалась беспризорной. Собор не ведает, что дальше делать. Одни бояре ошалели от радости, другие в затылках чешут. В церкви смута: разве что ножами не режут друг друга в беспамятстве епископы. Дал им задачу Никитка Минич... Ну да бог с ними, с епископами. Надобно думать, как же дальше самому быть..."

Отец Никанор поднялся из-за стола. Глядел в пространство, ничего перед собой не видя.

"Ах ты, господи, ум за разум заходит, когда мыслишь о том, что потерял... Свято место не бывает пусто. Пока словесный огород городили с боярами Морозовыми, тестем царским Ильей Даниловичем да Салтыковым, клобук патриарший оказался на голове Питирима Крутицкого. Осталось руками развести: голова-то у того хоть и не умна, да высока - теперь до клобука не дотянуться долго.

Больно уж короткую жизнь дает бог людям, иной ничего в ней не успевает. А ведь как все близко было! Ныне один путь остался: начинать сначала и борзо. Соловки! Там народ свой, суровый и твердый, коли захотятподдержат. В боярах опора тоже требуется, бояр забывать нельзя: смерды в архимандриты не ставят. Только б сесть на Соловки да заварить кашу, а там само покатится. Надо в Соловки, надо..."

Совсем разволновался отец Никанор. Легким шагом прошелся по келье, толкнул створки оконницы. За стенами монастыря поднимались густые рощи, но листва на деревьях съежилась, омертвела. Архимандрит подумал: "Злосчастный год - ни урожая, ни надежд. А грамоту прочесть надо. Все сгодится в грядущем - и дела, и имена".

Он дунул в серебряную свистелку. На пороге появился служка Петров.

- Фатейка, беги на конюшню, вели запрягать.

- Куда ж ты, владыка, на ночь-то глядючи! Дороги нонче опасны.

- Сам соберись да возьми охраны с пяток людишек. Поедем к Морозовым...1

Глава вторая

1

У Нила Стефанова брали недоимки. Два выборных сборщика выносили из амбара шестипудовые мешки с рожью - жалкий запас на зиму, - укладывали на подводу. За ними зорко следил, поминутно заглядывая в амбар, приказчик Афанасий Шелапутин. Выпятив нижнюю слюнявую губу, он старательно отмечал свинцовым карандашиком на гладкой дощечке каждый мешок. Сборщики работали молча, нехотя.

- Хватит, что ли? - спросил один, проводя тылом ладони под пушистой бородой.

- Помалкивай, - сказал приказчик, - знаю, сколько брать.

- Да там и осталось-то всего ничего. Помрут зимой...

- Носи! - прикрикнул Шелапутин.

- Эх, наш Фаддей - ни на себя ни на людей! - сборщик махнул рукой и полез в амбар.

Сам Нил Стефанов, прислонившись к бревенчатой стене, немигающими глазами смотрел на бурое поле, над которым хрипло галдели стаи ворон, на дрожащую в сыпавшейся мороси сизую полосу дальнего леса. После несусветной жары пали холода. Всю ночь хлестал ливень, а к утру, обессилев, он превратился в нескончаемый мелкий дождь. Этим летом так и не дал господь жатвы. Все, что удалось собрать, едва позволило бы дотянуть до весны. Немало зерна погибло в поле, пока скрепя сердце работал Нил по четыре дня в не делю на помещика Мещеринова, а теперь тот велел вернуть лонешний2 долг...