- Чую!
- Жми, Поздняков.
- Может, еще кого пошлешь? Нонче на Москве озорство, а я без оружия.
- Ну что ж, давай с Лункой на пару Лунка, дуй с Егоркой к сторожеставцу!
В то раннее утро народ потихоньку, с ленцой, с потягушками приступал к своим обычным делам. Выгоняли на выпасы, на пустыри скотину, раздували горны в кузницах, били по щекам холопов за дело и просто так, на всякий случай, чтоб не воровали, точили косы - сенокос на носу, мычали с похмелья, отпиваясь кваском, пылили голиками во дворах, переругиваясь, собирались к заутрене. Скоро к ней ударят - точно маленькое светило, вспыхнула золотая шапка Ивана Великого. Торопились - всяк к своему храму - нищие да убогие, толкались, ссорились, дрались клюками. Шли к площадям торговцы взваром и квасом, на рынок везли кур, уток, гнали гусей. Сторожа убирали рогатки, крестились на церкви, стоящие посреди жилых и хозяйственных построек...
И вдруг все заволновались бестолково, невидимая волна тревоги прокатилась по кривым улицам. Забегали бабы, хватая на руки младенцев, запричитали старухи, ошалело залаяли собаки, пятясь в подворотни. Какая-то старуха, простоволосая, разлохмаченная, как ведьма, вскинув к небу тощие желтые руки, вопила:
- Конец света, спаси нас, господи!..
Из калитки выбежал посадский в прожженном фартуке, с клещами и молотом, столкнулся с солдатами:
- Почто орут, служилые?
- Не ведаем, дядя, - отозвался Лунка, - самим до смерти охота узнать.
Мимо протрусил сухопарый подьячий, чернильница подпрыгивала на груди, из-под меховой шапки пот - градом. Крикнул:
- На Лубянку! Бегите на Лубянку! Там письмо чтут про измену государю! - и скрылся в переулке.
Все трое переглянулись. Лунка - мужик не промах, где смута, там он первый, - предложил:
- Айда на Лубянку!
- А как же с поручением? - засомневался Егорка. - Накажут ведь...
- Где наша не пропадала! Успеем к сторожеставцу. Давай до Лубянки!
Пустились вдоль пыльных улиц: впереди Лунка, придерживая заткнутый за пояс клевец1, за ним, работая локтями, Егорка, сзади пыхтел, но скоро отстал посадский. Со стороны Лубянки вдруг зачастил набат. Что-то дикое, суматошное слышалось в непрерывном тревожном звоне церковного колокола.
Наконец вырвались на площадь, переводя дух, огляделись. Народ валил к церкви Феодосия, с колокольни которой звенел набат. У церковного крыльца двое мастеровых - видны были их головы с ремешками вокруг волос и широкие плечи, запорошенные кирпичной пылью, - держали за руки сотского Сретенской сотни. Голова его, без шапки, была опущена на грудь, белела бритая шея. На крыльце, потрясая какой-то бумагой, дергался сутулый стрелец в кафтане приказа Артамона Матвеева. Неподалеку, возле приказной избы, переминались стрельцы, о чем-то переговариваясь, но близко к толпе не подходили. Им кричали:
- Эй, стрельцы, чего мнетесь, давай к нам!
- Ну да, они пойдут...
- Переметчики, сукины дети!
Сутулый стрелец на крыльце поднял обе руки. В толпе одобрительно загудели:
- Чти письмо, Нагаев!
- Люди знать хотят, в чем вина боярская состоит.
- Эй, каменщики, вздыньте Григорьева - сотского - повыше!
- Сам честь не хотел, пущай слухает.
Нагаев стал читать бумагу. Егорке было плохо слышно. Он пытался пробиться поближе, но - где там! - толпа стояла густо, обругали, стукнули по железной шапке. Он притих, вслушался.
- "...а та хлебная дороговь, - читал Нагаев срывающимся голосом, - от медных денег пошла, что велел окольничий Федор Ртищев чеканить на денежных дворах... Медные деньги делались по тайному сговору с королем польским, дабы подать Москву и все государство российское ляхам..."
- У-у-у! - загудела толпа.
- "...Милославские Илья Данилович, Иван Андреевич... переметнуться к Польше... Вор Васька Шорин удумал сбор пятинной деньги, а с теми деньгами мыслит податься к ляхам и государю изменить... Православные, хватайте изменников, бейте челом государю о милости!.."
Толпа глухо ворчала, раздавались отдельные выкрики:
- Истина в письме говорена!
- Раскрыли глаза наконец-то.
- Идем к Шорину, ужо ему, вору!
- Эх, любо! Подымай народ, лупи сполох!
- Пономарь, бесова курица, бей в набат!
Нагаев кончил читать, нахлобучил на голову засаленный колпак, взмахнул бумажным столбцом:
- К Земскому приказу, браты, там читать будем!
Толпа пришла в движение. Рядом с Егоркой очутился Провка Силантьев.
- Егорка, Лунка, вы здеся...
- Что же деется, брат?
- В Котельниках тако ж письмо объявилось. Там нашего полку солдаты лавки громят, купцов выносят.
Читать дальше