Сергей Ачильдиев - Постижение Петербурга. В чем смысл и предназначение Северной столицы

Наконец, в-седьмых, — и это самое главное — рабочие Питера грозили ещё одной, самостийной, революцией, которая неминуемо смела бы всех большевиков вместе с их чекистами и латышскими стрелками. Столичный пролетариат уже убедился, что большевики — отъявленные обманщики: ни одно из своих предреволюционных обещаний они не выполнили и не собирались выполнять. Посулы увеличить зарплаты обернулись массовыми увольнениями и безработицей в связи с резким сокращением государственных и, в частности, военных заказов. В 1918 году реальная зарплата рабочих, по сравнению с 1913 годом, снизилась до 16,6 % [31. С. 67]. Вслед за клятвенными заверениями в том, что снабжение Петрограда будет улучшено, в городе начался бешеный рост цен и разразился голод.

Недовольство питерских рабочих с каждым днём приобретало всё большую политическую окраску. В конце концов, при участии меньшевиков независимо от большевизированного Совета было образовано Собрание уполномоченных фабрик и заводов, первое заседание которого состоялось через три дня после отъезда ленинского правительства. В этом Собрании были представлены все крупные и средние рабочие пролетарские коллективы Петрограда, и в течение трёх с половиной месяцев, вплоть до своего расформирования 27 июня 1918 года, оно «выполняло функции подлинной рабочей “противовласти" по отношению к большевистскому Совету…» [14. С. 113]. По сути, это было то же двоевластие, которое всего несколько месяцев назад похоронило Временное правительство и привело к власти самих большевиков.

Короче, доверять городу, в котором начались уже три революции — одна в 1905-м и две в 1917-м, было слишком опасно: этот опыт мог подвигнуть горожан и на четвёртую.

Добавлю: надо полагать, у Ленина имелась, по крайней мере, ещё одна — восьмая и не менее веская — причина покинуть Петроград. Северная столица находилась на окраине европейской части страны, а потому отсюда руководить завоеванием важнейших промышленных центров было крайне неудобно.

Впрочем, если бы большевистские вожди даже не имели никаких причин для переезда в Белокаменную, то и тогда осуществлённая ими смена столиц представляется абсолютно правильной. И в отношении Москвы, которая по-прежнему являлась крупнейшим, исторически сложившимся, а потому естественным центром притяжения российской жизни, и в отношении России, для которой обретение столицы почти за тысячу километров от пограничных столбов означало упрочение национальной безопасности.

Больше того, не переведи Ленин столицу в Москву в 1918-м, в начале 1930-х это наверняка сделал бы Сталин. Он, как и Пётр, тоже строил новую империю и тоже революционными, самыми жестокими, методами, а эти методы всегда основаны на тотальном отрицании старого мира. И сталинская Москва должна была служить отрицанием не только Петербурга (этой Вандеи большевиков), но и всей России.

Параллельные заметки. Почему же Ленин стал первым после Петра правителем России, вернувшим столицу в Москву? Почему этого не захотел сделать ни один царь, кроме малолетнего Петра II? Им-то что было в этом Петербурге? Достаточно сказать, что, за исключением Елизаветы и Екатерины II, ни один монарх не доживал здесь до старости. Одних убивали более энергичные соперники или революционеры, других — преждевременные болезни. Фактически для российских императоров не Петропавловский собор, а сам Петербург служил кладбищенским склепом.

Ответ может быть только один: северная столица полностью соответствовала тому казённо-бюрократическому, военно-помпезному режиму, который был создан первым императором и который олицетворяли его преемники на троне, а старая Москва продолжала жить антиимперским, народным духом. Чтобы придать Белокаменной петербургские черты, её пришлось бы коренным образом преобразовать, начав войну с огромным городом. Ни один царь, начиная с Анны Иоанновны и кончая Николаем II, даже в мыслях не посмел отважиться на такое. Да и большевики пошли на это только потому, что им пришлось выбирать из двух зол меньшее. В итоге они перекраивали древнюю столицу в течение нескольких десятилетий, уничтожая не только целые районы и сословия, но и выкорчёвывая саму душу патриархально-помещичьей, купеческой, вольнолюбивой Москвы.

В 1918-м возвращение столицы в Первопрестольную поддержали все. Ни слова против не сказали даже эмигранты и белогвардейцы. И только в Петрограде-Ленинграде, с того самого времени, вспоминали об утрате городом столичного статуса с неизменной горечью.