Сергей Ачильдиев - Постижение Петербурга. В чем смысл и предназначение Северной столицы

Едва строительные компании взялись активно осваивать старый Петербург, градозащитники начали бороться за объявление моратория на всякое строительство в историческом центре. Город, говорили они, — завершённое художественное произведение, что уже давно стало общепризнанным мнением, и вторгаться в него, возведя новые здания, — кощунство. Представьте, что кто-то вознамерился в картине Александра Иванова «Явление Христа народу» замалевать на заднем плане одного из персонажей и вставить вместо него депутата Госдумы или даже самого президента. Или в Пятом концерте Чайковского вымарать какой-нибудь неприметный пассаж и заменить его на мелодию из современной эстрады (если, само собой, в нынешней эстраде отыщется вдруг мелодия). А не то в одной из глав «Войны и мира» вместо толстовских двух абзацев, только затягивающих и без того затянутый сюжет, вписать что-либо живенькое да позабористей. Скажете, дикость, варварство, бред? Так почему же в панорамы Невского проспекта, близлежащих улиц и площадей в последние двадцать лет «вписали» десятки зданий из зеркального стекла и бетона, и многие считают это правильным?

Строители тем временем не говорили ничего. Они делали своё дело, получая прибыль не только с каждого квадратного метра, но и с того самого художественного произведения, которое называется Петербургом. В 2008-м мне попался рекламный буклет «Монблана» — жилой высотки-уродца, выросшей напротив здания Нахимовского училища и «Авроры». «Из апартаментов “Монблана" видны Петропавловская крепость, Стрелка Васильевского острова, Эрмитаж, Смольный собор и другие шедевры Северной столицы, — говорилось в буклете. — Как на ладони — Нева с её мостами, Финский залив, линия горизонта». Нетрудно было себе представить, что напишут в аналогичном рекламном буклете через десять-двадцать лет: «Из апартаментов “Тибета” видны “Монблан", “Эльбрус", “Гималаи" и другие высотные шедевры Северной столицы. За ними угадываются Эрмитаж, Смольный собор, Финский залив и линия горизонта». Потому что, если «элитные» жилые гиганты будут расти в центре Петербурге с той же скоростью, низкорослые творения великих зодчих прошлого окончательно в них потеряются и только стеклянно-зеркальные вертикали будут отражаться друг в друге, как одна безликость в другой.

Впрочем, центр города привлекает строительные компании не только своими непревзойдёнными панорамами, но и уникальным культурным пространством. Здесь сосредоточены все или почти все петербургские музеи, театры, вузы, крупнейшие библиотеки, филармония, художественные галереи и концертные залы… А значит, подсказывает логика, создавая аналогичное пространство в спальных районах, можно надеяться, что строительные компании проявят гораздо больший интерес к тем территориям города, которые на рынке недвижимости пока считаются мало престижными.

Одна попытка в этом направлении уже сделана: несколько лет назад Эрмитаж возвёл в Старой Деревне своё фондохранилище, действующее как полноценный музей. Для самого Эрмитажа опыт оказался удачным — в этом районе в последние годы появились десятки новых кварталов жилой застройки, и в посетителях недостатка нет. Но другие учреждения культуры не желают следовать примеру знаменитого музея. Театр «Буфф» — единственный крупный театр, ещё недавно располагавшийся в спальном районе, — переехал с Народной улицы на Заневский проспект, в более удобное помещение, поближе к тому же центру, хотя на прежнем месте едва ли не на каждом спектакле был аншлаг.

С современной точки зрения, северная столица распланирована неправильно, плохо: исторический центр, составляющий всего 5 % территории Большого Петербурга, перегружен учреждениями культуры и шедеврами архитектуры, а всё, что за его пределами, — культурная пустыня. И нечего удивляться, что люди хотят жить среди дворцов, музеев и театров и спрос рождает предложение, причём нередко в обход всех запретительных норм и регламентов.

Между тем ещё в середине 1930-х годов — как раз в те годы, когда осуществлялся «сталинский план реконструкции Москвы», заключавшийся в варварском разрушении исторического центра и возведении помпезных зданий-сундуков в стиле «репрессанса», — ленинградские архитекторы сумели убедить городские власти в том, что северная столица, в отличие от Первопрестольной, должна развиваться по иному принципу. Они уверили Андрея Жданова, что ему представляется шанс стать вровень, а то и выше самого основателя Петербурга. И 26 августа 1935 года на объединённом пленуме горкома ВКП(б) и Ленсовета, где принимались «отправные установки для разработки плана развития города», партийный босс Ленинграда сформулировал объяснение этого принципа: «Пётр построил Петербург на довольно мокром месте <���…> теперь можно начать исправлять эту ошибку» [15. С. 76–77].