Сергей Ачильдиев - Постижение Петербурга. В чем смысл и предназначение Северной столицы

Ровно через год, выступая с новым посланием в том же зале Мариинского дворца перед теми же депутатами Законодательного собрания, губернатор признала, что отныне, благодаря новым важным документам, наконец «поставлен крест на волюнтаризме собственников, инвесторов, застройщиков, чиновников, архитекторов» и теперь «под защитой исторический ландшафт, его силуэт и панорамы» [5]. Выходит, всё-таки волюнтаризм всех участников строительства в исторической зоне Петербурга существовал? А раз так, значит, приводил к разрушениям? А если разрушения были, то почему год назад это называлось дезинформацией и при этом поминались какие-то мифические «агитаторы», да ещё «заезжие из Москвы»? И наконец, почему никто не понёс за эти разрушения никакого наказания?..

Параллельные заметки . Неумение и нежелание признавать свои ошибки, а тем более публично за них извиняться — традиционная, ещё с Рюриковых времён, черта российской власти. То ли наша власть всегда считала себя безгрешной, то ли всегда полагала, будто настолько высоко стоит над народом, что извиняться перед ним просто унизительно… Только Борис Ельцин, добровольно покидая президентский пост, счёл нужным признать, что во многих вопросах был не прав, и сказал: «Простите меня». На нашей памяти это, пожалуй, единственный случай.

Народ между тем безмолвствовал. Да, вновь, как и сто лет назад, одна за другой возникли общественные организации градозащитников. Самая активная — «Живой город» — зародилась в Интернете в ноябре 2006 года и через два года насчитывала уже больше тысячи участников. Но подавляющее большинство из них нельзя было назвать постоянными членами организации — кто-то приходил, кто-то уходил, а прежним оставался лишь небольшой костяк — всего полтора десятка энтузиастов, в основном молодёжь. Другие, тоже малочисленные движения, ставили своей задачей защиту конкретных аспектов петербургской территории: так, «Зелёная волна» выступала против истребления парков и скверов, «Защитим Юнтолово» — против уничтожения одноимённого заказника, отдельные группы — против уплотнительной застройки в своём микрорайоне… Пожалуй, наиболее авторитетной общественной организацией стало Петербургское отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), которое при советской власти, как и все общественные организации, являлось, по сути, полугосударственной структурой.

Правда, были ещё видные деятели городской культуры и энтузиасты-одиночки: первые — пытались наладить с властью контакт и писали коллективные письма в высокие инстанции, вторые — расследовали, как строительные компании и чиновники нарушают законодательство, и с документами в руках шли в суд. «Чтобы всерьёз заниматься защитой города, нужно создавать единую структуру из протестных организаций, — признавал Александр Макаров, один из таких независимых энтузиастов… — Но пока это трудно реализовать, у всех такие разные взгляды и формы борьбы.» [21].

Несогласованность в действиях, а главное, отсутствие массовости градозащитного движения казались тем более странными, что многие ещё хорошо помнили, какие широкие протестные настроения, с ежедневными многотысячными митингами, вызвала во второй половине 1980-х годов попытка тогдашних городских властей снести дом Дельвига на Загородном проспекте, а затем здание гостиницы «Англетер» на Исаакиевской площади. Неужели петербуржцы начала нового века меньше любили свой город, чем ленинградцы времён горбачёвской перестройки? Нет, любовь, конечно, никуда не ушла. Всё объяснялось тем, что нулевые годы совпали с эпохой общей гражданской пассивности российского социума — эпохой так называемого первичного накопления сытости, когда после бедных 1990-х годов, в связи с начавшимся в стране подъёмом экономики и ростом мировых цен на энергоносители, наступила эйфория консьюмеризма.

Градозащитное движение обрело относительную массовость лишь перед угрозой возведения на правом берегу Невы, как раз рядом с Большеохтинском мостом, 400-метровой башни «Газпром-сити» (позже проект получил название «Охта-центр»). И тут — победило: самой богатой российской компании после многочисленных выступлений общественности, СМИ и обращений в высшие инстанции пришлось отказаться от своих планов. Эта борьба показала, что общественность Петербурга способна к самоорганизации и в достаточно массовом порядке. Правда, пока «против», а не «за».